Развод? Прекрасно, дорогой! - Евгения Серпента

мы сообщили родителям только в марте - когда окончательно переехали и сдали наши квартиры. Причем для моих главным сюрпризом стало даже не это, а то, куда именно переехали.

- Ты купила квартиру? – двадцать раз переспросила мама. – Трехкомнатную? На Таврической? Серьезно?

- Ма-а-а! – запылила я. – Да, я купила квартиру. За хреналион денег. Я очень хорошо зарабатываю и могу себе это позволить. И после развода получила очень неслабую сумму. Еще осталось. Могу вам на ремонт дачи дать, кстати. Это единственное, что тебя интересует? Что мы с Артемом вместе живем – нет?

- Ну живете вместе, ну и что? – она пожала плечами. – Это ничего не значит. Вот если пожениться надумаете… А кстати, как он относится к… твоей проблеме?

Ну говорила бы уж как есть – «к твоему бесплодию». Хотя бесплодие это было условным и, по последним данным, вполне излечимым.

- Никак не относится. Потому что не знает.

- Ань, ты ему не говорила?! – мама аж рот приоткрыла от изумления.

- Нет. Ты же сама сказала: то, что мы живем вместе, ничего не значит. Если начнет что-то значить, тогда и скажу. Откуда я знаю, может, он и детей-то не хочет.

Будь это кто-то другой, за вопросы о детях запросто был бы отправлен в пеший эротур. Вшитая лояльность к родителям мне такого, разумеется, не позволяла, поэтому в ответ я просто начинала провоцировать и дергать за нервные окончания.

- Анна, - ожидаемо возмутилась мама, - ну как так можно, а? Строить отношения с мужчиной, который не хочет детей? Мало ты с Павлом нажглась?

- Мам, не передергивай, пожалуйста. Павел не хотел чужих детей. А про Артема я сказала, что не знаю, хочет ли он. Может, спит и видит, но стесняется. Если встанет вопрос о браке, мы это обсудим. Возможно, до этого и не дойдет. Пока у нас задача ужиться с бытовыми недостатками. Он, знаешь ли, не самый приятный в общежитии человек. И я тоже.

- А посмотреть-то хоть можно? – мама ловко свернула обратно на квартирный вопрос.

- Почему нет? Приходите в воскресенье к обеду.

Артем на мое приглашение родителей отреагировал как-то странно.

- В это воскресенье? – переспросил, страдальчески скривившись.

- Да, а что?

- Моя напросилась в гости. Как раз в воскресенье. Я сказал, что мы у тебя живем, и вот… Я, правда, сказал, что спрошу у тебя, вдруг ты уедешь куда…

- Подожди, - решение пришло мгновенно. – Это как раз очень даже в тему. Знаешь, как лесные пожары тушат встречным палом? Один огонь на другой.

- А это идея, - оживился Артем. – Пусть выжигают друг друга. Нам меньше достанется. Главное – чтобы не объединились против нас.

- Слушай, Тём, ну это как-то смешно уже. Мы взрослые, самостоятельные, в браке оба побывали. А такое чувство, будто нам по восемнадцать. Типа а вдруг скажут: вы еще маленькие вместе жить. И не разрешат.

- А знаешь почему, Ань? – он обнял меня. – Потому что для них нам вечно восемнадцать. Или даже меньше. И с этим ничего не поделаешь. Ладно, переживем.

Но получилось все гораздо эпичнее, чем я думала. План был хорош: мамки треплют друг друга, папа пьет с Артемом коньяк, а я в домике. И все бы ничего, если бы его мамка не заявилась с папкой. То есть с Малиновским.

Мои еще не приехали, я поливала в духовке соусом индейку, когда позвонили в домофон. Артем открыл парадную дверь, потом входную. Услышав его обалделое «пап?», я уронила ложку и забрызгала пол жиром. Вытерла руки и пошла в прихожую, уныло матерясь про себя.

- Приветствую, Анечка, - Малиновский поцеловал меня в щеку, тогда как Алена Максимовна ограничилась вялым кивком. – Ты уж извини, что без приглашения. Алена сказала, что к вам едет, и я решил тоже вписаться. Это в качестве компенсации, к столу, - он вручил мне объемистый пакет, в котором что-то булькало.

Тут снова завопил домофон, и мы с Артемом обменялись мрачными взглядами.

- Совести у тебя нет, Анька, - заявила мама, когда все перезнакомились и она вышла за мной на кухню. – Могла бы и предупредить.

- Извини, мам, это… нежданчик, - соврала я ровно наполовину. – Сама в шоке.

Осмотрев квартиру, поахав и поохав, родители уселись за стол в гостиной. Мы с Артемом скромно пристроились с краешку. Хотя если бы улизнули, вряд ли кто-то заметил бы. Малиновский заливался соловьем, причем так рьяно нахваливал мои «золотые ручки», что Алена Максимовна начала посматривать на него с подозрением. А заодно и на меня. Пришлось подогнать пояснительную бригаду: мол, занималась домом Миланы, тогда-то мы с Артемом и познакомились. Малиновский при этом ухмыльнулся в кулак.

Вот спасибушки, Сергей Валентинович, снова от вас сплошное позорище. Вроде и похвалил, но так, что не знаешь, куда спрятаться. Или это тонкая месть за то, что спать с вами не захотела?

Когда родительская банда четырех наконец отчалила, я без сил выползла на кухню и налила себе снифф коньяка из принесенной Малиновским бутылки.

«Prunier» тридцатилетней выдержки – не хухры-мухры!

- Аня, а ты не слишком много пьешь?

Что?! Еще один Самохвалов?!

Меня аж подкинуло.

- Да шучу, шучу, - рассмеялся Артем. – Мне тоже налей. Ощущение, как будто через фреш-пресс прогнали.

- Та же фигня, Джульетта.

Сидя рядом с грудами грязных тарелок, мы слово за слово уговорили всю бутылку, которую я планировала тишком утащить в нору и пить по наперстку с кофе.

- Камень, ножницы, бумага, - сказал Артем, вытряхнув последние капли себе на язык. – Кто моет посуду.

- Посудомойка моет, - отмахнулась я.

- А, да, точно. Забыл. Тогда… кто сверху.

- Походу, оба сверху, - расхохоталась я, когда мы выбросили по камню, и потащила его за рубашку в спальню.

Глава 72

Сказав маме, что Артем сложный в общежитии, я нисколько не преувеличила. И проявилось это во всей красе вовсе не в ковид, когда он выводил меня из себя своим нытьем. Тогда я была больше зациклена на своей болезни и к тому же делала скидку на то, что болеющего мужика всегда хочется пристрелить… из сострадания. Чтобы не мучился. И не мучил окружающих.

Меня всегда удивляло, что мужчины могут вытерпеть абсолютно все, если на них смотрят посторонние.