В твоих глазах - Амабиле Джусти

Облегчение длилось лишь мгновение.

Ведь даже если она не умерла таким жестоким способом, Франческа всё равно исчезла.

* * *

Байрон искал Франческу по всем окрестностям, но тщетно. Он расспрашивал всех, кого встречал на улице в Провинстауне. Никто не видел девушки с такими чертами. Как такое возможно? Франческа везде выделялась, она не могла остаться незамеченной. Он даже обратился в полицию, но молодой, суетливый офицер сказал ему, что нельзя заявлять о пропаже человека, который отсутствовал всего несколько часов. Должно пройти не менее двух дней.

«Два дня? Боже мой, я умру раньше».

Мобильный телефон Франчески постоянно был выключен. Из дома пропали все её вещи. Поэтому на рассвете Байрону ничего не оставалось, как вернуться в Амхерст.

Во время путешествия он погрузился в полную тишину, которая была не только естественным отсутствием слов, поскольку он был один, но и отсутствием мыслей. Страх притупил его разум вместо того, чтобы освободить. Словно таким образом он пытался защититься от боли, подозрений, уверенности в том, что с ней что-то случилось. Байрон словно погрузился в пузырь, сдерживая разгон своего сердца, заставляя себя надеяться, что Франческа дома, что она ждёт его там, что у каждого её поступка есть логическое объяснение.

Но нет. В лофте всё было так, как они оставили утром перед отъездом. Её растение стояло в темноте, к несчастью, лишённое цветов.

Байрон задавался вопросом, так ли чувствовала себя Изабель, так ли она жила. Она всегда испытывала эту безоговорочную панику? Это удушающее чувство? Это всепоглощающее ощущение угрозы? Если бы так жил, то в каждое мгновение своих тридцати лет, он прекрасно понимал её боль, мучения, её угасшую и часто враждебную улыбку. Что касается его, то Байрон боялся, что сходит с ума. У него не было ориентиров. Он не знал, что делать, где её искать.

Внезапно в смятении паники, лишившей его рассудка, ему на ум пришла София. Он позвонил и спросил её о Франческе, но девушка ответила загадочно и тревожно:

— Я думала, она с тобой. Сегодня утром её искали многие. Что случилось? Стоит ли мне беспокоиться?

Байрон не успел ничего ответить, как услышал отчётливый стук в дверь.

Неужели это она?

С мобильным телефоном в руке и новой надеждой в сердце он бросился открывать.

Но это была не Франческа.

Перед ним стоял незнакомец ростом под два метра, с короткой стрижкой, серыми глазами и племенной татуировкой на шее. Незнакомец, внушительный, как дерево, с грозным выражением лица, который без лишних предисловий вошёл в квартиру и спросил в свирепой манере:

— Где она?

Незнакомец, который, в общем-то, был не таким уж и незнакомцем.

Хотя Байрон никогда его не видел, он был уверен, — это Маркус.

Глава 17

Франческа

На лекции по современной поэзии встречаю Эрика. Он рад меня видеть и сообщает, что тоже записался на курс.

— Узнаем друг друга получше, — бормочет он, присаживаясь рядом со мной. — Ты должна меня простить, что на вечеринке я исчез. Думаю, выпил слишком много и потом выплёскивал душу в раковину, а когда я снова пришёл в себя, вечеринка уже закончилась. Ты тоже оторвалась?

— О да, меня вырвало в фонтан.

Эрик смеётся, ничуть не смущаясь. Наверное, блевать на маскарадной вечеринке студенческого братства — это один из тех опытов, которые обязательны в колледже.

— С кем ты ушла? Мне сказали, что ты была с парнем, переодетым в «V значит Вендетта».

Опасаясь, что пока он покупал маску кто-то узнал этого засранца (не могу называть его иначе, теперь даже «профессор» кажется слишком щедрым и конфиденциальным именем), я предпочитаю отвечать расплывчато.

— Понятия не имею, кто это был. Парень просто поддержал мой лоб в саду, а потом одна пошла домой. Солидарность между алкоголиками.

Я улыбаюсь Эрику самым соблазнительным образом, накручивая прядь волос на палец, втягивая живот и выпячивая грудь. Как предсказуемы мужчины. Если ты хочешь уговорить их выбраться с минного поля, не нужно искать безобидные аргументы: просто покажи сиськи. Если бы я носила короткую юбку, то могла бы заставить их делать всё, что захочу.

Как блондинка, что сидит в первом ряду. Та, кто, как стало понятно с первого дня, ходит на этот курс не для того, чтобы набить себе мозг, а стремиться набить свои трусики. Она всегда сидит на одном и том же месте, носит юбки такие короткие, что едва прикрывают пупок, и только и делает, что меняет положение на этом проклятом сиденье. То вправо повернётся, то влево наклониться, то скрестит ноги, цель вовсе не подсознательная — показать профессору свой товар.

Должна признать, обычно он её игнорирует, но сегодня не отводит взгляд. Я не знаю, что тормозит моё желание в два прыжка спрыгнуть по лестнице, пнуть цыпочку и выбить ей зубы.

Может, меня сдерживает то, что это не моё дело.

Я имею в виду, если он хочет смотреть на киску этой цыпочки, пусть дерзает.

В конце концов, очевидно, — ему нравятся блондинки; его жена была такой, и эта студентка немного напоминает мне её, своим мертвенно-белым оттенком кожи.

И уверена на все сто, что та цыпочка, с которой он трахался в своём клубе, та, чья помада была размазана у него по лицу, тоже светловолосая. Брюнетка никогда бы не использовала такой ледяной сиреневый цвет.

Не знаю почему, у меня возникают агрессивные мысли.

В моих словах почти звучит ревность.

Ладно, я ревную.

Но в основном я чувствую себя несчастной. С тех пор как моё сердце сдалось, ощущаю себя слабой.

Временами мне кажется, что я больше не принадлежу себе. За исключением этих моментов, когда меня переполняет ревность, я чувствую себя так, словно кто-то выключил изнутри мой свет.

Пока он читает лекцию и стихи Леонарда Коэна, глядя на блондинку, моё сердце томится от боли, которая не является яростным гневом, к которому привыкла. Это сладкое, вздыхающее, опустошающее несчастье. Мне хочется, чтобы эти стихи он прочитал мне. Мне хочется самой прочесть их ему.

Это для тебя

Это целое сердце моё.

Это книга, которую прочитал бы тебе.

Когда станем старыми.

Теперь я — тень.

Я неспокоен, как империя.

В конце лекции Эрик приглашает меня выпить с ним перед следующим занятием, и я соглашаюсь. Когда мы выходим из аудитории, становится более чем ясно, что должно произойти. Байрон направляется в свой кабинет, стерва с длинными ресницами следует за ним, и они запираются внутри.

— Профессор Лорд — определённо плейбой, —