Феечка с сердцем дракона - Софья Дашкевич

Тело будто выворачивало наизнанку, жар охватил меня от макушки до ступней. Из лопаток прорезались крылья, но уже не те, старые, — скромная пародия на драконьи, — а огромные, как у отца.  Металлические чешуйки с розоватым отливом, будто на лезвие клинка падает свет заходящего солнца, проступали на коже, покрывая меня непробиваемой броней.

А потом боль исчезла. И сразу стало так легко, так приятно! Мощь переполняла меня, мелкие неприятности потеряли всякий смысл. Я оторвалась от земли, расправила крылья, испустив победный клич. О, вы бы слышали его! Ни одна музыка не может сравниться с ревом дракона, особенно если этот дракон — ты сама.

Я кружила над островом, над пиками храма, статуями. Фигурки мамы, Нарта и Солианны стали совсем крошечными, даже музы уже не внушали благоговейного трепета. Подумаешь, музы! Разве они умеют вот так извергать пламя?! Полноценные струи огня, способные спалить целые созвездия!

Снизу доносились крики: восторженные возгласы Нарта, испуганные визги Солианны. Кажется, мама звала меня вниз, но я получила большее, чем просто драконью ипостась: я взяла контроль над жизнью в свои руки.

Никто не смеет указывать мне, Эрениде Янброк, первой драконице железного клана!

Кувыркаясь в воздухе, совершая безумные кульбиты, о которых раньше не могла и помыслить, — потоки ветра будто сами удерживали меня на своих мягких невидимых качелях, — я неслась вперед. Только вперед!

Уже замаячили на горизонте крыши кронфейского дворца. Ха! Всего лишь разноцветная девичья игрушка! Вот захочу — снесу ту башню одним взмахом крыла, а эту превращу в груду радужных крошек…

Нет, конечно, этого делать я не собиралась. Пусть королева фей наслаждается своим потешным домиком. Но сам факт того, что мне по силам уничтожить все вокруг, дарил ни с чем не сравнимую радость.

Я снизилась, заприметив блеск золотых эполетов. Лейгард и Тарвин, два брата. Ну, давайте, поглядите, какова дочка Рондара Янброка! Недостойная наследница? Феечка?! Ш-ш-шух! — и огонь, словно бритва, выжигает в шаге от Тарвина длинную полосу травы. Как вытягивается его лицо! Что, герд Гульброк, никогда не видели розовых драконов? Что ж, поглядите поближе! Ш-ш-шух! — еще одна полоса. Резво, однако, умеют прыгать золотые драконы! Потанцуем еще?! Не вопрос! Ш-ш-шух!

— Эри!!! Эри, остановись!

Оклик Фабиана застиг меня врасплох: я поперхнулась новой порцией пламени и закашлялась.

Кронфей подлетел ближе и коснулся моей чешуи, заглянув в глаза. Странно, но во взгляде Фабиана не было ни страха, ни отторжения, как в проклятом сне. Ректор смотрел на меня… с восхищением?!

— Ты прекрасна, — выдохнул он с полуулыбкой. — Об этом же ты мечтала?

Я бы ответила, но драконья ипостась не располагает к беседам, а потому я просто кивнула.

— Нет, ты подумай! — возмутилась внутренняя ящерица. — Сразу полез подмазываться! Решил стать мужем будущей главы клана. Может, убьем его? Все равно фейская академия тебе больше не нужна!

Я дернулась, сопротивляясь мерзкому голосу в голове. Но Фабиан, видно, истолковал мое движение иначе.

— Не нападай на Тарвина! Ты нарушишь пакт драконов, развяжешь войну. Он этого не стоит!

— Какую жертву у тебя потребовал огненный? — влез в разговор верховный маг.

Лишь тогда я обнаружила, что Фабиан не один. По мою душу явилась целая процессия: королева Аэда, архимаг и отец. И если фейская правительница с магом меня интересовали мало, то при виде папиного дракона в груди все сжалось.

Великий Рондар Янброк парил надо мной, как ястреб. Не ревел, не изрыгал пламя… И как тут понять, о чем он думает? Гордится или снова сердится за то, что я чуть не испепелила Тарвина? А главное — горжусь ли собой я сама?

— Эри, ты слышишь меня? — Фабиан выдернул меня из клубка сомнений. — Что ты пожертвовала владыке?

И внезапно все прояснилось, будто ночь сменилась ярким солнечным днем. Я так гналась за мечтой, что забыла о более важных вещах. Поддалась амбициям, гордыне, а тем временем моя Шасть, маленькая, невыносимая, но такая родная заплатила свободой за мои клыки и чешую. И что я сделала?! Поступила, как неразумный ребенок. Полетела крушить, метать огонь, устраивать разруху…

Нет, это был не мой план — и не мой путь. Не я обрела драконицу, а она подчинила меня, подмяла под себя, использовала, как сосуд, чтобы прорваться в мир.

Никогда еще решения не давались мне так легко. Я резко развернулась и направилась обратно к храму муз. Только бы Фламиандр еще не ушел, только бы остался там! Пусть забирает драконицу и делает с ней, что угодно, мне она не нужна. Я хочу снова стать собой, обычной полукровкой, которая дружит с невоспитанной злючкой-саламандрой и учится среди фей!

— Постой, ты куда?! — кричали сзади.

Ветер давил на уши, я не могла толком разобрать, кто зовет меня, но боялась медлить. Рык дракона, женский возглас, хлопок магической вспышки… Я все оставила за спиной, торопясь к храму муз.

Свечение гигантского костра было видно издалека, и у меня немного отлегло. Владыка был на месте! Я спикировала к огненному столпу, собралась перевоплотиться, чтобы четко и ясно отказаться от дракона и своей жертвы, но… Ничего не получилось. Я понятия не имела, как принять человеческий облик.

«Верните меня!» — верещала я, запертая внутри крылатой розовой ящерицы, а выходило нечто вроде «Ар-р-р!»

— Вижу, ты довольна. — Черная прорезь рта Фламиандра изогнулась в усмешку. — Не благодари, дитя мое! Просто возноси хвалу почаще и радуйся каждому дню!

Радуйся?! Да я и не собиралась!

— Молчи, тряпка, и не спорь с повелителем! — окрысилась на меня драконица. — Назад пути нет!

— Отпусти меня! — ощерилась в ответ.

— Эри, милая, что с тобой?! — заволновалась мама. — Владыка, ей плохо. Я чувствую! Помогите, прошу вас! Верните ее!

— Что значит — верните?! — прогремел над садом гневный бас огненного божества. –Это мой дар! Убирайся, фея!

От ярости фигура Фламиандра выросла едва ли не вдвое и опасно нависла над моей мамой. Такой хрупкой, такой беззащитной…

«Что ты делаешь?! Он спалит тебя! Улетай, мамочка!» — пронеслось в голове, но облечь эту мысль в слова снова не получилось. Только нечленораздельный полурев-полурык.

— Я. Никуда. Не уйду.

Тонкая, как тростинка, она стояла одна напротив драконьего божества, сжимая свою флейту до белых костяшек. От бушующей стихии ее отделяли считанные