Развод в 47. Я тебя никогда не любил - Александра Багирова

работа. Очень интересная. Я наслаждаюсь тем, что делаю. Я радуюсь успехам дочери. Эрика не подвела, и все мои сомнения развеялись, она встала на правильный путь.

Ира… Ира навсегда останется моей болью. Около месяца назад я с коллегами была в ресторане. Было весело и душевно, пока мой взгляд не наткнулся на вошедшую парочку моя дочь под руку с мужиком лет шестидесяти, пузатым, потным с сальными глазками. Ира меня заметила, гордо вздернула подбородок и громко сказала своему спутнику:

— Лапуш, пойдем отсюда, тут ущербные людишки сидят. Я не хочу быть в их обществе, — смотрела на меня надменно и с чувством превосходства.

Не знаю, сколько времени пройдет, пока жизнь чему-то научит Иру.

Я рассказала Владу. Он попытался поговорить с дочерью, но был послан. Она сказала, что у нее жизнь, к которой она стремилась, и чтобы мы с Владом заткнули свои завистливы рты.

Она катится по наклонной, и нам ее не остановить.

А с Владом у нас постепенно налаживаются отношения. Мы не чужие люди. Общаемся. Но он прошлое… И я отпустила.

Сейчас глядя на лед, могу это точно сказать. Нет возврата к прошлому. Хоть я желаю ему найти себя и стать счастливым. Но вместе нам быть не суждено. Наша любовь порвалась, надломилась и раскололась. Ее не склеить.

— Чего грустишь? — раздается тихое над ухом.

— Лень, напугал! — оборачиваюсь, едва не расплескав кофе. — Ты как подкрался?

— На самом деле, ты просто ушла в себя, — перепрыгивает через сиденья и присаживается рядом.

— Скорее всего, — соглашаюсь. — А ты как тут оказался? Ты же вроде не собирался лететь.

С Леонидом мы общаемся часто. По работе, вне работы. Он очень приятный собеседник, мне нравится с ним болтать, советоваться, душа отдыхает.

Еще он научил меня кататься верхом. И мне очень нравиться бывать у его родителей. Мы время от времени выбираемся к ним, порой я захватываю с собой Эрику. Ей тоже понравились эти милые люди. Запах домашнего уюта, мне особенно близок.

— Тянет меня… — глаза вспыхивают неоновым светов. — Оль, а давай покатаемся? — кивает на лед.

— Нет, — мотаю головой. По спине страх прокатывается.

Я люблю лед. Обожаю. Но после того случая я так ни разу и не встала на коньки. Не каталась, только смотрела. Какой-то барьер, который не преодолеть.

— А если да!

— Лень, отстань! — отмахиваюсь.

— Оля, Оля, — встает с места, куда-то идет за мою спину, — Не в твоем духе бояться.

— Я не боюсь… просто…

— Боишься. И ты преодолеешь, я знаю, — возвращается в поле моего зрения. В руках коньки держит. — Сейчас переобуем твои ножки, — присаживается на корточки.

— Нет!

— Не спорь, — а глаза такие лукавые, хитрющие.

Мне страшно, а ответить отказом не могу. После его слов, лед еще сильнее манит.

Леонид снимает мою обувь, надевает коньки.

— Не так надо шнуровать! Иначе! — берусь за шнурки сама, и пальцы помнят. Работают быстро, словно и не было этого перерыва длиною в полжизни.

Леонид подхватывает меня на руки и несет вниз. Где сверкает лед. Прекрасный. Совершенный. Именно в танце, становясь одним целым со льдом, я была самой счастливой, я была самой собой.

Ставит меня у входа.

— Ваш выход, Ольга.

Адреналин взрывается, страх и предчувствие дикого восторга.

Ступаю одной ногой, второй. Одно неуверенное движение, а дальше… лед меня принимает. Катаюсь, тело не забыло, оно многое помнит. Хоть, конечно, я уже не та беззаботная молодая девчушка.

Эти ощущения… они возвращают мне утраченную часть меня. Ту без которой, я все же не могла быть цельной.

Я забываю обо всем и просто отдаюсь во власть льду. Как же мне это нужно было. Я ведь сама не понимала до конца насколько.

Я делаю выпад и оказываюсь в руках Леонида.

— Ты всегда будешь первой, Оль. Лед это твое. Капец! Глаз не оторвать!

— Ты на коньках! — замечаю, это только сейчас.

Я растворилась в ощущениях. А он успел их одеть.

— Я пытаюсь соответствовать.

— Но кататься ты умеешь, — замечаю, что он уверенно держится на льду.

— Отец научил. Сказал, я подрасту и буду так кадрить девочек.

— И ты, конечно, воспользовался его советом! — смеюсь.

— Нет. Не доводилось, — серьезно смотрит на меня. — Но сейчас я готов низко кланяться отцу, что когда-то научил. Ведь самая дорогая моему сердцу девочка тут, а я мог остаться за бортом, не умей я кататься. А так я могу предложить, — проводит кончиками пальцев по моей щеке, — Могу предложить, закончить сольную партию, а перейти в парное катание.

Лед обнажил мои чувства. Все сейчас очень остро ощущается. То, от чего в обычной жизни я могу закрыться, сейчас выходит наружу.

Я ощущаю даже то, невысказанное, что витает вокруг нас. Те флюиды, которые притягивают. А притягивали они еще с первой нашей встречи.

Уже тогда Леонид мне понравился. Но я и думать не хотела о большем. Была не готова.

А сейчас стоя тут на льду, ощущая его руки на своей талии, лице, опаляющий взгляд невозможных глаз, я понимаю, одно… То, что и Леня почувствовал.

Он всегда считывает меня четко. По одному взгляду может понять мое настроение. И я…

— Я больше не хочу танцевать одна.

А дальше лед над нами раскаляется, а над нашими головами взрывается миллиард звезд… наш первый поцелуй.

Влад

Три месяца спустя…

Неделя выдалась напряженной. Работы было очень много. Со Славой отношения становятся все напряженней.

Не смог Влад стоять в стороне. После того, как его брат обошелся со своей женой, он должен был вмешаться. Тут сказались и отголоски своих косяков. Возможно, так подсознательно он хотел помочь, заглаживая собственные душевные раны.

Еще три недели назад Азалия родила дочь. Влад взял малышку на руки, она смотрела на него огромными глазками, розовощекая, с пушком волос на голове. Сладкая булочка. Его сердце дрогнуло.

Но все же он провел тест. И подтвердилось то, что он и так чувствовал — Мия его дочь. И это ничуть его не расстроило. Если во время беременности, он ничего не ощущал к ребенку, то когда она появилась на свет, она уверенно открыла двери в его сердце.

Азалия же наоборот впала в