Дикая Роза. Семь лет спустя - Вальехо Хуан Кордес

применить стимуляторы, но не могу гарантировать последствия. Насилие над организмом человека, вмешательство в этот организм имеют, увы, свои пределы. Вы понимаете, сеньорита, что сейчас происходит с этим вашим Рикардо? Хотя бы приблизительно?

— Я ведь вижу только результат вашей работы, Симада-сан. Я плохо разбираюсь в медицине.

— Никто от вас этого и не требует. Тут и девяносто процентов врачей ничего не поймут, область слишком специальная даже для тибетской медицины. — Тут в бесстрастном голосе доктора Джулия все же уловила оттенок гордости и самодовольства. — Но именно по внешнему результату вы бы могли кое-что понять, в самом общем, разумеется, виде.

— Считайте, доктор, что я очень глупа.

— Нет, сеньорита, вы просто, как и большинство женщин, не любите анализировать и размышлять. Ваш брат поставил передо мной очень интересную задачу: сделать так, чтобы мужчина, влюбленный в одну женщину, позабыл ее и полюбил совершенно другую. Как это возможно?

— Но ведь в жизни так бывает сплошь и рядом, одна женщина вытесняет другую.

— В сознании его они, тем не менее, сохраняются все: но ваш случай, согласитесь, вообще иного порядка.

— Не буду спорить.

— У вас и не получится. Итак, передо мной была поставлена интересная задача. В теории, на первый взгляд, она решалась так: амнезия, а затем жизнь с чистого листа. Я обеспечиваю пациенту амнезию, а вы все остальное.

— Простите, Симада-сан, а что такое амнезия?

— О, сеньорита, это вы меня извините. Амнезия — это потеря памяти. Заболевание это встречается крайне редко, природа его не изучена, проявляется, как правило, после сильных стрессов. Бывает полная амнезия, бывает частичная.

— В данном случае вы применили частичную, — вставила Джулия, наконец-то поняв слабое место японца: тщеславие, хотя и тщательно упрятанное.

— Я сделал лучше! Тут и терминов еще нет. Я не стер, а выключил память примерно пятнадцати лет его жизни. Сейчас он осознает себя десяти-одиннадцатилетним мальчиком и заново переживает одну из детских своих любовей, ему кажется, что он на каникулах где-то в провинции, у дальних родственников. Наверное, что-то подобное в его жизни было. Скажите, он не пытался называть вас каким-то иным женским именем?

— Он и сейчас иногда обращается ко мне, как к Патрисии, но я его поправляю.

— Вот видите,

— Но если это любовь, тогда почему же…

— Вы забыли, что десятилетние мальчики не обладают еще потенцией, им надо подрасти.

— Куда же Рикардо еще расти?

— Не в том смысле. Я говорю о половом созревании. Выключив память многих дет, мы выключили и сексуальность. По-иному и не могло быть. Но если настоящему мальчику, чтобы обрести потенцию, потребовалось бы несколько лет, то наш пациент, благодаря моим лекарствам, проделает этот путь за полтора-два месяца. Ускорять этот процесс крайне нежелательно и опасно.

— Значит, через два месяца я окажусь в объятиях мужчины, который по своему сознанию все еще будет подростком?

— Да, сеньорита, должно пройти еще несколько лет, чтобы он ощутил себя зрелым мужчиной.

— И все время будут требоваться ваши травы, отвары, порошки? И особый контроль?

— Может быть, и так, сеньорита. Эксперимент производится впервые.

— А что будет, если вы прямо сегодня, сейчас перестанете давать Рикардо свои препараты?

— Я точно не знаю. Скорее всего, через несколько дней он вернется к себе прежнему, каким он был до начала моего лечения, но… Да, есть некоторый шанс… Симада оживился, заворочался в своем кресле, в глазах его появился блеск.

— Какой шанс, доктор? — Джулия поняла, что наступил самый важный момент разговора.

— Незначительный, но… Мы так плохо знаем мозг человека. Он вернется к себе самому, но при этом не позабудет вас.

— То есть он станет меня любить?

— Да, любовь и привязанность к вам могут сохраниться, хотя память о другой женщине тоже проснется.

— Да плевать мне на это! Мне важно, чтобы он стал полностью мой! Если есть такой шанс, мы должны его использовать!

— Ну что ж… — Симада подумал о своем уютном доме в Мехико. — Жаль прерывать последовательность эксперимента, но с другой стороны… Мы рискуем немногим. Если результат не удовлетворит вас, сеньорита, мы сможем начать работу с вашим мужчиной заново. Это тоже будет интересно…

Со стороны это выглядело так. По дорожке в саду медленно шли, держа друг друга под руку, мужчина и женщина. Вдруг мужчина остановился и замер на месте. Выражение его лица стало меняться. Из спокойного и отстраненного в считанные секунды оно стало обеспокоенным и изумленным.

— Что с тобой, дорогой? — участливо спросила женщина. — У тебя закружилась голова?

— Да, — ответил он.

— Наверное, — сказала она, — мы сегодня много ходим. Давай лучше посидим на скамейке, а потом пойдем в дом.

И бережно поддерживая его, женщина отвела мужчину к скамье возле большого розового куста и посадила рядом с цветами. Наклонилась к нему, хотела поцеловать, но испугалась его необычной бледности.

— Вот что, дорогой, — ласково сказала женщина, — посиди немного один. А я схожу за доктором, что-то мне не нравится цвет твоего лица.

Она поднялась и пошла быстрым шагом, но то и дело оглядывалась: на месте ли он. Мужчина сидел, не двигаясь, но глаза его, устремленные на розовый куст, жили своей жизнью. Обеспокоенность и изумление проходили, взгляд наполнялся смыслом, но смысл этот раскалывал его мозг ужасной болью.

— Роза… — прошептали его губы. — Роза!.. — Снова появилась женщина, за ней смешно семенил, не поспевая за ее шагом, низенький толстый человечек. Он совершенно запыхался, пока дошел до скамьи, присел на краешек, отдышался и лишь потом подошел к мужчине, загородив собою розовый куст. Заглянул в его зрачки, пощупал пульс.

— Ну? — нетерпеливо спросила женщина.

— Ложная тревога. Он просто приходит в себя, и ничего больше. Возможно, это сопровождается болезненными ощущениями. Пожалуй, гулять пока не стоит. Предписываю постельный режим.

— А — еда?

— Что-нибудь легкое. Куриный бульон, овощи, сок.

— Помогите мне довести его до постели, доктор.

— Он вполне справится с этим сам. Физически он здоровее меня, — недовольно сказал толстяк.

— Хорошо, — сухо произнесла женщина, — обойдусь без вас. Но прошу быть поблизости, на всякий случай.

Мужчина никак не реагировал на их разговор. Но он слушал и слышал все. Ему хотелось о многом спросить этих людей, но что-то заставляло вести себя с ними так, а не иначе, не задавать вопросы, а молчать. Он легко поднялся со скамьи, позволил женщине взять себя под руку и зашагал с ней в ногу по направлению к видному сквозь ветви деревьев дому.

Рикардо проснулся, но не стал открывать глаза. Он чувствовал, что находится в комнате не один, но чужое внимание — говорил инстинкт — было ему сейчас излишне, многое