Новый год по новому стилю - Ольга Горышина

— Елизавета, вы, главное, не нервничайте. Дети знают, что мы не настоящие, — хохотнул будущий Дед Мороз.

Странно, не нашли никого постарше? Да, голосом он сумеет подыграть, но вот щеки придется щедро заклеить ватой.

— Да я не нервничаю… — солгала я. — Скажите только, что говорить…

— Вы же на Ёлку уже ходили в этом году, — подколол меня засранец. — Слова везде стандартные — елочка гори и так далее… Только без «Здравствуйте, родители», само собой… — продолжал ГАВ неспешно доводить меня до румянца. — Можем, песенку из «Ну, погоди» спеть… Расскажи, Снегурочка, где была? — действительно запел Вербов и совсем, скажем, неплохо. — Расскажи-ка, милая, как дела?

Я улыбалась. Молча.

— Ну? — он даже приглашающе затряс рукой в воздухе. Хорошо, от руля далеко не убирал, а то попал бы мне по носу.

— Я петь не умею…

— Мне врать поздно! — перебил он такое мое объяснение молчанию. — Знаю, что умеете… Можете даже Битлз, дети в курсе.

И я сдалась без боя — курантов! Только тикала в такт песне стрелка поворотника.

— За тобою бегала, Дед Мороз, пролила немало я горьких слёз, — почти не сфальшивила я и все равно покраснела.

Или мне сделалось жарко в пуховике — ведь забыла расстегнуться.

— Отлично… Только начинать плясать в машине не обязательно.

И тут только до меня дошёл градус моей дури… Когда, расстегивая ворот, взгляд мой нечаянно упал на светящуюся приборную доску. Где мои мозги раньше были?!

— Сейчас ведь пять часов вечера… Какой детский утренник?

— А кто сказал, что он детский? — ГАВ даже хохотнул в голос. Хорошо, не залаял! — Детские я отыграл утром с Маринкой. Сейчас будут большие дети. Их, кстати, намного важнее не оставить без сказки. Я рос без мамы и знаю, что это такое, когда до тебя никому нет дела.

— У них там дискотека? — я малость вышла из ступора.

— Ну да… — дернул пальцами ГАВ. — Мы елочку зажжем, подарки подарим и уйдём. Или хотите потанцевать? Ану-ка давай-ка плясать выходи!

— Нет, Дед Мороз, нет, Дед Мороз, погоди… — расхохоталась я в голос.

О, господи! Ну, Ханума, ну засранка! Будет возможность замолвить за себя словечко… Да мне теперь точно в офис путь закрыт. Я же ржать там буду сивой кобылой! И это мы ещё не в костюмах…

— А костюмы будут? — немного даже испугалась я. — У меня платье синее, могу и так… Дискотека все-таки…

ГАВ выдерживал паузу — форменный засранец. Как же я ошибалась в его чувстве юмора. Он просто в офисе пытается играть во взрослого начальника. Догадывается, наверное, что матрона Лия за глаза зовёт его Гришкой.

— Костюм есть. Но… — ГАВ еле сдерживал улыбку, готовую растянуться до самого уха. — Можете остаться в пуховике… Или в нем танцевать неудобно?

— Григорий Антонович…

— Гриша. На сегодня Гриша. Или Мороз. Как вам удобнее…

— Дедушка Мороз, конечно, — открестилась я от панибратства. — Я уж лучше станцую, чем спою…

— Я тоже не буду петь. Не пою по-трезвому… Вернее, вообще не пою.

— И не пьёте?

Ну, я ведь так и думала! Может, со здоровьем проблемы или пить не умеет, не пьянея.

— Это так принципиально? — как-то вдруг зло выдал мой пока ещё начальник, сильнее стиснув руль. Уж не до боли ли в пальцах?! Кажется, у него даже не скрытые, а открытые комплексы!

— Я просто спросила, — попыталась я как можно мягче замять неприятную для него тему. Нам ещё детей вместе поздравлять. К счастью, не рожать. Хотя для этого дела я тоже не умею правильных выбирать…

— Кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрет, — снова пропел горе-певец. — Я подумал, что у вас проблемы с нетрезвыми мужчинами. Ваш бывший пил?

О, как! Лучшая защита — нападение!

— Вам не кажется, Дедушка Мороз, что вы задаёте слишком личные вопросы?

Вот мне так не кажется. Так и есть! Личные границы четко очерчены пассажирским сиденьем, за границы которого не выползает даже пуховик: его полы теперь крепко зажаты в кулак, который хочет злобно постучать по торпеде: фу, таким быть… Я с большим трудом выговорила временное погоняло господина Вербова. Гришка, вот его настоящее. До имени-отчества не дорос!

— Да вашими личными проблемами мне выносили мозг последние две недели!

Он почти выкрикнул это, и в нагретом салоне сделалось невозможно дышать, как в бане при ста градусах.

— Извините Лию. Это больше не повторится. Она просто крестная моей дочки. И очень за неё переживает.

— Сколько ей?

Кому? — чуть не спросила я, Снегурочка-дурочка! Не Степановой же!

— Пять.

— Моей семь, так что я немного разбираюсь в детях.

Семь? Вы ее в школе сделали или молодильного яблочка отведали?

— Так в чем проблема найти няню для большого ребёнка?

— Вечер пятницы — это уже выходные. Я же не спрашиваю вас, почему мне нельзя работать из дома…

— А я отвечу. В сотый раз! Дома вы — мама и только потом работник.

Вот ты какой… Дедушка Мороз!

— Вы вообще мои отчеты смотрели? — завелась я с полоборота.

— Смотрел. И, кстати, сравнил с годовой давностью. Ваши показатели снизились.

Неправда!

— Неправда! — и я верила в неё, в свою правду.

— Вам переслать или сами посмотрите?

— и тут же добавил: — Сегодня мне честно не хочется говорить о работе. Сделайте вид, что мы не работаем вместе. Сможете?

Это намёк, что я уже уволена, что ли?

— Смогу! — вот мой ответ на все твои вопросы и предложения, Дедушка Мороз!

— Тогда не в службу, а в дружбу, достаньте с заднего сиденья ваше творение.

Я резко обернулась. Там лежал пластиковый пакет. Из «Пятёрочки», который, скажем так, не совсем органично смотрелся на чёрной коже дорогого авто. Я схватила его и нащупала — ну, а что я могла нащупать, кроме чурчхел! Вторая попытка Лии задобрить Вербова. Я начала вытаскивать одну и вспыхнула — ну почему такие мысли вдруг в голову полезли? Да, орехи в соке похожи на пупырышки, но это не банан…