Босиком по стеклам - Яра Вольцева

Вклинился. Не хочется слушать этот бред весь вечер.

— Была, — буркнула Лиза и опустила глаза.

Стрельнул в нее холодным взглядом. Сочтемся еще.

— Так это здорово, значит, ты разбираешься в рисовании, — воскликнула Алиса, подпрыгивая на стуле.

— Я дилетант.

— Всяко лучше моего отца. А то он тоже мои работы мазней зовет. Может, ты посмотришь, а то мне его никак не переубедить.

Похолодел. Неужели я ошибся, и она подкатывает? Черт! Плохой расклад.

— На курсы свои не поедешь. Тебе еще к экзаменам готовиться! — не терпящий возражений голос Михаила.

Отлегло. Кажется, ее увлечение холстами со мной никак не связано.

А вот слова Топоркова сыграли роль решающего катализатора.

Внутри всё по-юношески взбунтовалось, сработали многолетние триггеры.

Алиса — такая же жертва, как и моя мать, которой мне не хватало.

С готовностью встал и последовал за ней.

Назло отцу. Себе. Миру.

Глава 6

Нина

Как только Алиса с Глебом поднялись на второй этаж, его отец подошел к моему и похлопал по плечу. Папа встал, и они одобрительно переглянулись.

— Даст бог, породнимся, Иван.

— А то, Миша. Дочка у тебя красавица. Вся в маму.

Лилия зарделась, и по ее губам скользнула довольная улыбка.

— Я, конечно, думал, что невестой в дом приведу Нину, — Демидов посмотрел на меня. Взгляд был безразличный, но с ноткой интереса. — Твоя покойная жена была редкой красавицей всё же.

— Оставь, Ваня. Не порти праздник.

— Понял, — капитулировал, поднимая руки.

— Главное, чтобы тесть твой палки в колеса не вставлял. Знаешь же, что Валентина была его аспиранткой в свое время. Он расстроится.

Иван нахмурился после слов друга. Качнул головой.

— Его мнение меня не волнует. А Глеб мой сын и…

Отвернулась, не желая дальше видеть, о чем они говорят.

Благословенная тишина стала моим спасением. Хоть какой-то плюс.

И почему так жарко.

Глотнула воды. Не помогло.

Встала, надеясь, что выходить из-за стола мне не возбраняется. Но никто и не заметил моего ухода.

Только Лиля прищурилась и посмотрела, как на букашку. Словно одно мое присутствие было проблемой.

По привычке поднялась наверх. Залетела в уборную и наклонилась над раковиной.

Лицо горело.

Ни холодная вода, ни похлопывания не помогали.

Вот только слова мужчин продолжали отравлять мне разум.

Сердце ныло и колотилось птичкой о грудную клетку. На разрыв. До боли.

Я давно усвоила, что мир несправедлив, но так устала от черных полос в своей жизни.

Так хотелось снова на ручки к маме.

— Заткнись, Нина! — крикнула, но ни слова не услышала.

С силой ударила ладонью о раковину, но спокойствия не обрела. Ощутила лишь боль в руке.

Успокойся. Прошептала себе мантрой и снова открыла кран.

Зачерпнула в сомкнутые лодочкой ладони воду и умыла лицо.

Посмотрела на себя в зеркало, и кроме темных кругов под глазами ничего цветного не увидела.

Бледная моль.

Скулы заострились, делая мое лицо высеченным, словно острый камень, и угловатым.

Из-за стресса потеряла пять килограмм за последний год.

Раньше мечтала об этом, сидела на бесконечных диетах и занималась спортом. Глупая была.

На стене висели бумажные салфетки, сбоку — сенсорная сушилка. Всё безлико и аскетично.

Коснулась кафеля. Раньше здесь висели дизайнерские полотенца. Менее гигиеничные, но дарящие ощущение уюта и тепла.

Всхлипнула. Хлопнула себя по грудине слева. Там, где сердце. От тоски не помогало. Ни разу.

Выбежала из уборной, словно ошпаренная. Куда бы ни глянула, всё напоминало о прошлом. Скорее бы отправили обратно в общежитие. Ни секундой больше не хочу здесь оставаться.

Пока гости в доме, нельзя. Отец не разрешит.

Настроение у него и так испорчено.

Уверена, меня ждет серьезный разговор после ужина.

Но разве я виновата, что все мои вещи воняют сыростью? Не будь они на чердаке…

Хватит, Нина, никаких оправданий!

Голос отца звучал в голове слово в слово.

Идти вниз и снова видеть идиллию за столом не хотелось, а путь к чердаку лежал через мою бывшую комнату.

Повернула голову влево. Вправо. Влево.

Выбор невелик.

Направилась в конец коридора, мимо новой мастерской.

Замедлила шаг прямо перед открытой дверью и с любопытством посмотрела внутрь.

Пара стояла возле одной из картин, а сестра улыбалась, запрокидывая голову. Смеялась, видимо, над шутками Глеба.

Я ускорилась и остановилась в углу около лестницы. Прислонилась лбом к холодному окну и закрыла глаза. У меня совершенно ни на что не было сил.

Выдохнула, собравшись с силами, и развернулась в сторону лестницы. Отшатнулась. Рядом со мной стояли Глеб и Алиса.

— Дура больная! — прошипел мне Демидов и развернулся.

Сестра насмешливо постучала себе по губам и убежала следом за ним.

А я осталась обтекать, чувствуя, как подо мной шатается пол. Это мои коленки дрожали.

Глеб

Десять минут назад

Картины были… Никакие. Как ни прискорбно осознавать, но именно про такие говорят — мазня.

— Ну как тебе? Учитель говорит, у меня талант.

О да. Уродовать прекрасное. Вслух я такого, конечно же, не сказал.

Наверное, стоило. Наверняка с нее просто деньги за курсы качают.

— Красиво.

Пожал плечами и не отрывался взглядом от холста. Вдруг увидит мое мнение в глазах. Не хочется девочке самооценку портить.

Еще наработает опыт. В конце концов, и я первые победы на турнирах начал приносить далеко не с первой игры.

— Ну всё же, а конкретнее? Какая часть тебе больше нравится? — никак Алиса не унималась.

Отделаться общей фразой не удалось.

Заскрежетал зубами и нацепил на лицо максимально милую улыбку. Девчонки обычно с ума по ней сходили.

— Красивый пустырь. Облака прям зачет, — кивнул с видом знатока.

— Это парк! — воскликнула. — Понятно. Значит, папа прав был, я криворукая и бесталанная.

Прикусил язык. Лучше бы смолчал.

— Я же говорил, не особо разбираюсь. От искусства далек.

Не помогло. Ее голова понуро опустилась, руки обхватили себя за талию. Похожа на обиженного, облитого водой щенка. Жалко ее как-то.

— Ну всё-всё. Может, ты в портретах хороша? Моя мама вот, например, натюрморты ненавидела. У нее они из ряда вон плохо выходили.

Погладил по плечу, надеясь, что Алиса не расплачется. Без понятия, что делать с девчачьими слезами.

— Правда? — посмотрела с надеждой.

Кивнул, хотя немного слукавил. Мама многое что рисовать не любила, но любые картины из-под ее кисти выходили красивые.

— А может, у тебя сохранились ее рисунки? Слышала, что она была талантливой художницей.

Поджал губы. Ну да, час назад считала, что рисует у меня бабка, а сейчас слухами апеллирует.

Надо пресечь ее надежды на корню. Еще не хватало, чтобы влюбилась в меня. Тогда отец