В его нежных руках - Пухальский

— Кофе Лиля!

А когда она вошла, понял, что совсем поплыл мозгами, иначе он не может объяснить ни себе, ни ей, что подскочил со стула, хватая за руку и подводя к себе.

— Лиля, ты не могла бы меня обнять?

Он устало прижимается к ее талии, чувствуя, какая она у нее тонкая и прижавшись щекой, трется как кот, пока она глухо стонет.

— Иногда в жизни происходит страшные вещи, и ты чувствуешь, что силен и тебя не может ничего сломить. А потом происходит что-то незначительное и ты, просто теряешься, — шепчет он ей в живот, чувствуя, как осторожно она перебирает его волосы, млея от ласки.

— У вас что-то случилось, Дамир Маратович?

— Случилось Лиличка, случилось. Я понял, что всю жизнь искал не там. А теперь, когда встретил, все летит к чертям.

Он почувствовал, как она задрожала, стоило посильнее вжаться в нее. Слегка толкнув её, чтобы облокотилась о стол, он увидел, как она пулей отлетела от него, прижимая руки к щекам.

— Вы…вы обещали⁈ — её голос дрожит от испуга и только сейчас он понял почему.

Видимо ей показалось, что он хочет воспользоваться своим положением, вот и испугалась.

— Лиля, я не думал об этом, клянусь⁉ — бросил он, отходя к окну. — Можешь идти.

Как только за ней закрывается дверь, он дает задание своим безопасникам пробить всю информацию по ее бывшему начальнику, а когда получает, решает, что стоит навестить его. Он покидает офис, предупредив, что будет позже, и она кивает.

Чувствуя злость, Дамир сжимал челюсти, жалея, что их уединение было прервано таким омерзительным воспоминанием. А когда он встретился с этим Анатолием Владимировичем Куликовым, его злость достигла своего апогея.

Высокий, широкоплечий блондин, протягивал ему руку для приветствия, а он решая не разочаровывать его, врезается кулаком в нос, заставляя того потерять равновесие.

— Соколова Лилия Дмитриевна. Причина увольнения? — рычит он, склонившись над ним.

— Она сама ушла, — говорит он, смахивая кровь.

— Я спросил, причина? — цедит он, держась из последних сил.

— Не знаю.

— А я знаю, потому что заявление, которое она написала на тебя, чудесным образом пропало из полиции, и никто ничего не знает. Странно, правда?

— Я ее не трогал, она врет! — бледнеет Куликов.

— Молись, чтобы так и было, потому что если врач подтвердит, что ее изнасиловали, ты сядешь надолго. Я об этом позабочусь.

— Я не трогал ее! Не трогал! — рычит он снова, но очередной удар заставляет его упасть в кресло, а Дамир, чувствуя легкое удовлетворение от происходящего, выходит прочь из кабинета.

6

Он возвращается в офис, с букетом белых лилий и, подойдя к Лиле, вручает их, чувствуя, как символично смотрятся цветы в ее руках.

Невинная и чистая девочка.

Куликов не успел ничего сделать с ней, иначе уже кормил бы червей, поэтому Дамир был уверен на сто процентов, что она все еще невинна.

А еще лилии созвучны с ее именем.

— Хотел извиниться за то, что напугал тебя, — улыбнулся он и она, покраснев, спрятала лицо в цветах, поблагодарив его.

Он мог бы смотреть на нее вечно, потому что такие девочки как она не для всех. Она особенная.

Только для него.

Его нежная Лилия.

Чистая кожа, темно-русые волосы, кристально голубые глаза, которые сверкали, когда она злилась, и пухлые губы притягивали магнитом. Дамир боялся, что если станет целыми днями пристально смотреть, она точно сбежит.

Вот и сейчас ему пришлось уйти, что было нелегко, учитывая, что сердце стучит быстрее только в ее присутствии и сразу замедляется, стоит покинуть ее компанию.

Он долго не мог сосредоточиться на делах, смотря на ее фотографию в досье. На нем она еще студентка, с легкой улыбкой и задорным огоньком в глазах. А рядом с ней Динара. Помощница Кемаля, его брата. Только сейчас он понял, что это намного упростило дело. Он мог узнать у нее что-то личное о Лиле.

Осталось только дождаться, когда брат вернется и вызовет Динару из отпуска. Он уже прикинул план по завоеванию невелички и даже не сомневался, что она упадет в его объятия, потому что искренне верил, что она именно та, кто ему нужна.

От размышлений его отвлёк звонок.

— Брат? Ты что читаешь мои мысли? — усмехнулся Дамир.

— Соскучился? — улыбнулся в ответ Кемаль.

— Когда ты вернешься? — перешел к делу Дамир и тот хмыкнул.

— В пятницу вечером, хочу видеть тебя в своем клубе. Выпьем, поговорим. Если честно, домой не хочу, мама начнет сватать мне какую-нибудь страхолюдину, поэтому буду на квартире.

— А меня ты бросаешь одного, да? То есть мне уже пора, по-твоему? — смеялся Дамир.

— Скажем так, тебе не привыкать брат. К тому же здесь я слегка повздорил с отцом. Не сошлись мнением в одном проекте.

— Что за проект? — спросил Дамир, чувствуя, как брат переживает из-за этого.

— Хочу попробовать строительный бизнес. Отец говорит, что это слишком опасно, потому что риски не всегда оправданы.

— Он прав. Поставщики могут кинуть тебя в любой момент, а здесь ты сам отвечаешь за свои действия, — пожал плечами Дамир.

— Дам, только давай без нравоучений, я выслушал их от него достаточно!

— Не заводись брат, я же не со зла. Давай, увидимся в пятницу, и поговорим?

— Хорошо.

— И, кстати, хотел спросить, как долго Динара будет в отпуске?

— Тебе зачем? — настороженно спросил Кемаль.

— Кое о чем хотел с ней поговорить, — ответил Дамир.

— Говори со мной, она мой помощник, я знаю все.

— Это личное.

— Что? Какое еще личное, брат? — голос Кемаля стал выше на октаву и Дамир удивленно вскинул брови.

— Ну, так когда?

— В понедельник, — цедит он, видимо поняв, что выглядит странно.

— Хорошо. Увидимся в пятницу, — говорит Дамир и сбрасывает звонок, улыбаясь про себя.

Пока он разговаривал с братом, кто-то пришел в офис, потому что он явно слышал два голоса, причем оба женских.

— Ты вообще собиралась мне звонить? Мы же договорились встретиться и все обсудить? А теперь я узнаю от Натальи Валентиновны, что ты принята сразу и без испытательного срока? Ничего не хочешь мне сказать? — голос Динары звучал осуждающе.

— Дин, ну прости, я так закрутилась, что совсем забыла об этом, — тихо отвечала Лиля. — Простишь, если я угощу тебя кофе?

— Прощу, если пойдешь со мной в ночной клуб, в пятницу!

— Дин, ты же знаешь…

— Не хочу ничего слышать, — бросила Динара, целуя ее в щеки. — Я