Мы будем дома на Рождество - Хелен Кей Даймон

Время раскрывать карты.

Спенс, Остин, Ральф, Робин Гуд или кем бы еще он себя ни называл сегодня выпрыгнул из грузовика и захлопнул за собой дверь. Он последовал в ее направлении, его шаги уменьшали расстояние между ними. Он походил на своего брата областью вокруг глаз и немного тем, как они говорили, но большая часть сходства была в уверенности их движений, приподнятой головы, широких плечах и взглядом перед собой похожим на лазеры. Это было, будто они знали все в этом мире и никогда не сомневались в своем мнении.

Она задавалась вопросом, какое должна давать ощущение такая степень уверенности. Стивен отнял у нее это, когда обращался с ней как с дерьмом, а затем бросил, прежде чем она смогла бросить его. Больной на всю голову. Она хотела обвинить во всем его, но, на самом деле, у нее был ужасный вкус на мужчин. Она понятия не имела, когда и как это произошло. У нее было счастливое детство, и все, о чем она думала, это прочный брак... пока не случилось наоборот.

Ей был нужен урок или еще что. Либо так, либо мораторий на мужчин.

— Не знаю, как тебя звать, — произнесла она, надеясь сбить Спенса с толку, прежде чем он овладеет ситуацией.

Он остановился прямо перед ней.

— Я тоже некоторые вещи не понимаю, дорогая.

— У меня есть несколько идей. Хочешь их услышать?

Он скрестил руки на груди, делая это движение похожим на призыв к войне.

— Слушай, ты навестила теплицу с уверенным «я не знаю тебя, парень», и спасибо, что сделала так перед моим братом, кстати. Пройдут десятки лет, пока он выбросит это из головы.

Это заставило ее улыбнуться, а небесам было известно, что на сегодня у нее не было много причин для улыбок, в том числе, ветер, пронизывающий ее через плохого качества зимнюю куртку. Она продолжала двигать ногами, чтобы предотвратить отморожение конечностей.

— Может, если бы я знала, что у тебя есть брат, я бы была более осторожной.

— Мы оба притворялись теми, кто не вернется в этот отель.

Странно, но сейчас она чувствовала себя собой больше, чем во все прошедшие годы.

— Я назвала свою настоящую фамилию. И просто опустила мое прозвище.

Его рот скривился. Он даже издал что-то вроде фырканья.

— Формально.

— Слово на «п», которое ты ищешь, слово «правда». Хотя я понимаю, что это понятие тебе чуждо, ведь в силу всей твоей лжи это так и есть.

— Я не лгал.

— Я в двух секундах от того, чтобы переехать тебя машиной. Наименьшее, что ты можешь сделать, это признать, что ты был огромной лживой задницей.

— Ладно, хорошо, — сдал он боевую позицию и подул на свои руки, что не помогло им не стать красными. — Я признаю, что был нечестен по поводу имени.

По какой-то причине она сомневалась, что что-то выиграла. Этот парень не казался ей тем, кто так легко от всего откажется.

— Так это правда?

Он пожал плечами.

— Но ты должна признать, Далила звучит...

— Что?

На этот раз он сунул руки в карманы своих джинсов. Даже сделал шаг назад.

— Как у женщины, которая, вероятно, получала удовольствие от трех дней в гостиничном номере с незнакомцем.

Гнев, кипевший внутри нее на медленном огне, взорвался во всех направлениях. Положительным моментом было, что это согрело ее заледеневшую кровь. Неприятной вестью было, что это доставило ей головную боль, прямо в затылке, которая пульсировала достаточно сильно, чтобы приглушить шелест листьев и часть этого неприятного разговора.

Она устала быть осуждаемой, и, безусловно, не могла вынести этого от того, кто был равноправным партнером в гостиничном позоре, который она допустила.

— Что ж, Остин... Ох, погоди. Это было не твое имя, мистер Судья Праведный.

— Я не... — поморщился Спенс. — Да, надо признать, что замечание по поводу твоего имени могло прозвучать неправильно.

— Ты так думаешь? — У нее было ощущение, будто признать слабость было для него не легко. Это было заметно по тику на его щеке. А еще это спасло его от получения пинка по голени... пока что. — Так зачем ты пришел?

— Понятия не имею, но слова в моей голове звучали лучше, чем на данный момент, не понимаю, каким образом. — Уголок его рта поднялся. — Давай согласимся, что оба получили немного удовольствия от анонимности в те выходные.

Как будто она так просто его отпустит.

— Только если согласишься, что вел себя бестактно, используя имя своего брата.

— Остин ткнул мне пальцем на это еще в теплице.

Было похоже, будто Спенс думал, что этого комментария было достаточно, чтобы оправдать его. Если честно, мужчина был бестолковым.

Она приложила руку к своему уху.

— Я все еще не слышу извинений.

— Ожидаешь ли ты, что я стану на колени и буду умолять?

Ничего себе, неужели это вызвало воспоминания. Не о мольбе, эта часть была полностью за ней — умолять его ускоряться, а о нем на коленях и ее... да уж, она вспомнила, и, судя по его довольному виду, она была абсолютно уверенна, что и он вспомнил.

— Я намерена завести машину через две секунды, поэтому, возможно, тебе следует бежать, так как я не собираюсь тормозить.

В его глазах плясало веселье, когда он поднял одну руку так, что это было похоже на какой-то безумный обет бойскаута.

— Мне не следовало лгать или, по крайней мере, следовало рассказать все начистоту на следующий день, и мне жаль. Если честно, мы не тратили много времени на разговоры, и к тому времени, когда я раздел тебя, мне было все равно, какое было имя у тебя или у меня, до тех пор, пока мы оставались в постели.

Несмотря на его неотразимую улыбку и искры, веселящиеся в его глазах, она продолжала держать оборону.

— И?

— Что?

— Я жду от тебя каких-то слов, чтобы побесить меня.

— Я был уверен, что с моей личностью это неизбежно. — Теперь он поднял только один палец. — Просто дай мне секунду.

Ярость пролетела в ней со свистом. Вопрос имени был глупым, но действовать или нет... мужчины идиоты, самокритичность, которой он занимался, оказывала