Счастливы вместе - Мари Соль

Я же сама оседаю на пол по стене. И скулю, словно раненый зверь.

В кабинет входит кто-то.

— Ритуль? Ты чего, заболела? — подруга Алёнка кидается ко мне и трясёт за плечо.

Я поднимаю лицо от колен. По щекам бегут слёзы:

— Я никому не нужна! Всё пропало! Всё!

— Да что случилось-то? Ты можешь мне объяснить? — вылупляет Алёнка глаза.

Но у меня не хватает сил на объяснения. Я уже вижу исход этой драмы:

— Теперь они все нарожают детей. А я буду принимать у них роды!

— Да кто они все? — непонимающе шепчет подруга.

— Они, — отвечаю я, — Все.

И опять опускаю лицо на сплетённые руки. И опять принимаюсь отчаянно ныть.

Глава 4

Алёнка всё-таки затащила меня к себе в гости. По дороге купили пирожных, сыр и бутылку вина. Ещё одна, с её слов, есть у них дома. Квартира Алёнкина с Гошей, просторная. Кроме родителей, в ней живут дети. Двойняшки — Степан и Семён. Своих крестников я до сих пор не могу отличить друг от друга. Даже стыдно бывает!

Алёнка у нас — баба крупная. Ростом сто семьдесят восемь сэмэ. Мясистая, с формами, как племенная кобыла. Накрывает на стол, режет сыр. Я пока открываю вино механическим штопором.

— Соня у Люськи ночует сегодня, так что могу не спешить, — информирую я.

— Вот и отлично! — кивает Алёнка, — Бери пример с дочери, заночуй у подруги.

— Да ну! — отрицаю я, — Севка вернётся, меня не найдёт. Что подумает?

— Он взрослый уже! — обернувшись, кивает Алёнка. Ставит на стол натюрморт.

Пробка с громким «Чпок!» покидает бутылку:

— Ага, девушка есть, — говорю.

— Приводил? — уточняет Алёна.

— Да нет! Он стеснительный. Сонька видела их во дворе, доложилась.

Мы садимся за стол. Подруга, разлив по бокалам вино, произносит:

— Итак, за что пьём?

Я размышляю недолго:

— За детей! Своих и чужих.

Алёнка хочет возразить мне, но машет рукой:

— За детей!

Её волосы собраны в аккуратную ракушку на затылке. Она даже зимой не носит шапок, предпочитая им капюшон. А моя волосня растрепалась от вязаной шапочки. Голова — моё слабое место! Так что и шапок — набор.

— И что? Ты планируешь с ним развестись? — подпирает она рукой щёку.

По дороге сюда я уже рассказала ей тезисно всё, чем «порадовал» день. О Романе, чья малолетняя шлюшка приходила ко мне на приём. О Левоне, который меня огорошил. Правда, не знаю, какая из двух новостей задела больнее.

— Ой, Алён! Представляешь, сначала обрадовалась даже, когда узнала про это. Ну, про эту Зою его! Думаю: «Господи, вот он и знак долгожданный». Подам на развод, пусть живёт со своей вертихвосткой. А потом…

Вспоминаю Левона, его виноватый, растерянный взгляд. И в этот момент понимаю, что боль от его новостей оказалась сильнее.

— Ты Левону ещё не сказала? — вопрошает подруга.

— Про что?

— Про развод.

— Нет, — усмехаюсь, — Зачем? Для него этот факт уже не имеет значения. Замужем я, или нет. Мы расстались.

— Это ты так решила! — стремится Алёнка меня поддержать, — А он нет! Вот увидишь, придёт.

— Как придёт, так и уйдёт, — говорю, откусив сырный ломтик, — Он с женой переспал!

— Вот скотина! — сокрушённо вздыхает подруга, — Как он мог?

Я бросаю в неё куском сыра:

— Алён, ну ты что, издеваешься? Мне же больно!

— Прости, дорогая, — берёт меня за руку, — Просто звучит так смешно.

Она улыбается.

— Мне не смешно, — я ворчу.

— Так, давай, — наливает вино по бокалам. Бутылка уже опустела на треть, — За что пьём?

— За всё хорошее, что осталось позади, — я, вздыхая, смотрю на вино, — А впереди у меня одинокая старость.

— Ой, ну всё! Началось! Прекращай! — возражает Алёна, — Мы тебе мужика найдём, покрасивше Левона. И побогаче Окунева. Ты у нас девушка в самом соку!

— Да, да, да, — отвечаю с унынием, — Разведёнка с прицепом.

— С каким прицепом? — щебечет подруга, — Севка вон твой уже взрослый. Гляди, скоро сам женится. А Сонька! Да такому прицепу кто угодно рад будет. Красотка, вся в мать!

— Да, сейчас очередь выстроится из мужиков, готовых взять меня в жёны, — в отличие от подруги я смотрю на жизнь здраво.

— А знаешь, может и к лучшему, что так всё сложилось, — мы пьём.

— Что именно? — хмыкаю.

— Ну, — продолжает подруга, — Наконец-то ты будешь свободна от всех обязательств. А с Левоном… Я, честно сказать, не верила в то, что вы будете вместе.

— Почему? — хмурю брови.

Алёнка, сняв свитер, оставшись в одной нижней маечке, машет рукой:

— Он поборник традиций! Грузин. Он и жену себе выбрал грузинку. А у них так не принято! Разводиться, брать в жёны другой национальности женщин.

— А! То есть брать в жёны не принято, а спать — это запросто? — поражаюсь я логике.

— Ну, ты видела эту Тамару? — распускает Алёнка ракушку из тёмных волос, пока я, следуя её примеру, снимаю мохеровый кардиган. Бросило в жар от вина, и охота раздеться.

— Нет, а ты? — тороплюсь уточнить.

— Нет, — пожимает плечами подруга, — Но уверена, что она красотою не блещет. Вот он и влюбился без памяти! В русскую. Светловолосую, стройную, яркую.

— Доступную, лучше скажи, — усмехаюсь, отпив из бокала.

— Не доступную, а обделённую! Это разные вещи. Он обделён был любовью, и ты. Ну, вы друг другу восполнили эту нехватку, — философски вещает подруга.

Я вспоминаю, как мы… восполняли друг другу нехватку любви. И внизу живота так предательски ноет! Как хочется, даже сейчас, нарушая зарок, снова отдаться такой первобытной, пылающей страсти. Какая была между нами все эти семь лет. Смогу ли сдержаться? Сдержать обещание больше его не впускать…

— Да, поигрались и хватит, — болтаю в бокале остатки вина, залпом выпив, даю свой бокал Лёньке, чтобы наполнить.

Это одно из Алёнкиных прозвищ. Забавно же? Лёнька — Алёна. Она и не против! Зовёт меня Туся. Ритуся. Мы знаем друг друга давненько. Ещё с института. Отучились, потом пригласила Алёну сюда, на работу, в отцовскую клинику. Она принимала мои роды, я принимала её. Так что, какие секреты? У нас друг от друга их нет!

— Ну, а что тебе дальше мешает с ним спать? — пожимает она плечами.

— Принципы, Лёнь, принципы! — я хватаю бокал, — Как представлю, во-первых, как он спал с женой. Во-вторых, что у них будет общий ребёнок.

Теперь все мечты о совместном разводе рассеялись в дым. Он скоро станет отцом, а я буду любовницей. Увести из семьи многодетного папу? Ну, нет! Чем же я в этом случае, лучше той