Три дня на перекрёстке - Андрей Белкин

идёт от коричневой, пластиковой платформы, Ваня водрузил на платформу чайник и гордо посмотрел на Катю. Катя обворожительно улыбнулась ему и глазами указала на мелкий рычажок включения чайника. Иван с ещё большей гордостью, от того, что не растерялся в управлении диковинным предметом, нажал на рычажок. Чайник затарахтел. Катя с умилением наблюдала за своим гостем, но почему-то осеклась, и через паузу, указав чёрной лопаткой на опустевший кувшин, попросила Ивана наполнить его холодной водой. Ваня с энтузиазмом подхватил кувшин и направился в ванную. Когда он, на обратном пути, миновал Катю с полным кувшином, она засмеялась.

– Что? – смутился Ваня, догадываясь, что всё-таки, где-то напортачил.

– Это фильтр, – сквозь смех, сметая остатки гордости с гостя, еле выговорила Катя, – воду нужно наливать в верхний отсек. Она из него самотёком идёт через очищающую кассету и наполняет нижнюю часть уже чистой водой.

– А… – Иван вернулся в ванную и, исправив ошибку, отнёс правильно наполненный кувшин в комнату.

– Вы преподаёте в институте?! – Ваня перекрикивал разошедшийся шумом чайник.

– Не совсем. Я, это конечно не очень скромно с моей стороны, в общем, я учёный. Специализируюсь на квантовых технологиях, – Катя выключила плитку, – на тумбочке круглая подставка из пробки, положите её на журнальный столик. Я несу наш ужин.

Иван переместил лёгкий, круглый диск на столик, а Катя занесла шипящую и парящую сковороду в комнату, и установила её на подставку. Пока красивая «кухарка» ходила за салатом, вскипел чайник, и Ваня тут же вызвался заварить чай.

– Только обязательно ополосните заварник кипятком, – предупредила Катя.

– Конечно, в моей семье именно так и готовят чай! Где заварник?

– В шкафу, в прихожей.

Ваня ушёл в прихожую.

– Раз вы уже там, принесите тарелки, они тоже в этом шкафу. Две маленькие под салат и две большие под второе. И вилки захватите, – руководила Катя гостем.

Иван принёс тарелки с вилками и, стопкой оставив всё это на низеньком столике, вернулся к столу-шкафу.

– Это заварник? – не поднимаясь с корточек у открытых дверей шкафа, продемонстрировал он компаньонке по ужину литровый, стеклянный, и уже привычно иностранный, прозрачный чайник.

– Да, это он. Вам салат и второе одновременно положить, или сначала салат, а затем второе?

– Одновременно, – Иван вернулся в комнату с заварником и пачкой чёрного цейлонского чая.

Пока Катя раскладывала по тарелкам ужин, Иван насыпал в сетчатый цилиндр стеклянного заварника крупные листья чая и окатил их кипятком. Затем, по дороге в ванную, прогрел заварник, покрутив в нём горячей водой, а после вылил образовавшийся чайный дренаж в раковину. Возвратясь в комнату, «чайных дел мастер» залил под самый верх заварник кипятком, и накрыл его завинчивающейся крышкой.

– Готово, – доложил Ваня, поставив наливающийся чайной чернотой заварник на тумбочку, на двойную, бумажную салфетку, – чтобы не портить мебель, – пояснил он действие с салфетками.

– Вы действительно мастер, – чистосердечно похвалила Катя своего «помощника», – приятного аппетита!

– Спасибо, и вам! – Ваня присоединился за столом к Кате, усевшись рядом с ней на диване.

Компаньоны, словно пара принялись за трапезу. И Ваня, и Катя ужасно проголодались, так совпало, что они оба ничего с утра не ели. Катю захватили дела на работе, а Ивана дорога из Свердловска.

– Вы кандидат или очень «молодой» доктор? – как бы, между прочим, спросил Иван.

– «Молодой» доктор, – хитро улыбнулась Катя, – раз мы уже говорим о таких «интимных» вещах, я считаю возможным переход на «ты». Согласны?

– Да, вам салат ещё положить? – Ваня уже опустошил обе свои тарелки.

– Нет, мне достаточно. Не стесняйтесь добавки, в любом случае, это же ваши… твои продукты! – Катя, как бы невзначай, коснулась бедром ноги Ивана.

– Это моя плата за убежище, – Иван опять покраснел, чем вызвал у Кати, еле скрываемый ею, прилив нежности.

– Вот я дура! Он же совсем мальчик! Наверное, никогда не был с девушкой, – в мыслях сердилась на себя хозяйка комнаты.

– Дальше, я использую лексику из романов, – отважился на признание зардевшийся Иван. «Для храбрости» он положил себе добавку обеих блюд.

Катя с интересом и удивлением ждала его речь, решив, что ошиблась в его «непорочности».

– Мой папа учёный, кандидат наук. Я ещё в школе несколько раз бывал в его лаборатории, в его институте, и никогда, подчёркиваю, никогда, не видел среди одержимых наукой людей таких красивых девушек! Доктор наук! Вы меня убили наповал. Просто растерзали! Это не совместимо! – краснота лица Ивана достигла невиданных размеров, будто протестовала против столь изощрённой лести.

Смущение и пурпур лица Вани отвергли сомнения Кати в его целомудрии, и ещё больше растревожили её нежность.

– Это самый изысканный и в то же время, чудовищный подкат в моей жизни. И этим он прекрасен. Ведь у тебя никогда не было «этого»? Ну, с девушкой? – Катя еле удерживала себя от поцелуя.

– Никогда, – на удивление спокойно отреагировал на «разоблачение» Ваня, – лишь целовался с одноклассницей, наверное, дважды…

– Извини, – теперь уже засмущалась Катя.

– Не извиняйся, мне всегда, возможно романы виноваты, казалось странным…, зачем спать с девушкой, которую не любишь? Я сейчас скажу дикость, за которую в молодёжной среде просто уничтожат… Лучше подрочить, звучит гадко, но зато я честен с самим собой. Я странный, да? – Ваня отложил вилку, обволок Катю бесконечным взглядом, и неожиданно выпалил, – чаю?

– Что? – Катя, снесённая этими признаниями, растерялась даже больше своего откровенного собеседника, – не поняла?

– Чаю? – Иван поднял заварник на уровень глаз.

– Да, я принесу печенье.

Пока Катя ходила за печеньем, Иван разлил по чашкам чай – прямо из заварника. Сообразив, что Катя вряд ли пьёт такой «чефир», он начал сливать «её» заварку обратно.

– Я люблю крепкий, оставь! – Катя высыпала печенье из бумажного пакета – в прихваченную ею из «кухонного» шкафа тарелку, и поставила её на середину столика.

Иван, дождавшись пока Катя усядется на своё место, откусил половину неровного, овсяного кругляша, отпил крепкий чай, и только после этого, стал немного приходить в себя от своего глупого, «гусарского» наскока. Кате тоже было неловко. Она, забыв про печенье, пила «пустой» чефир, и ругала себя за грубую прямолинейность.

– Кто я такая, чтобы с «высоты своего опыта», тыкать этого милого мальчика его невинностью! Вот, дура! – мысленно накручивала себя Катя.

– Вы, как и я – лимитчица? – разорвал тишину Иван. Он уже полностью отошёл от своих, как ему казалось, наглых слов и саморазоблачений, и вновь сосредоточился на девушке, которую ему, наверное, подбросила сама судьба!

– Нет! – засмеялась Катя, – и сейчас, так не говорят! Я родилась в 1987 м, и когда достигла вменяемого возраста, это гадкое понятие в Москве уже пропало. Сейчас говорят: приезжие, понаехавшие. Я коренная