Бойфренд в наследство - Линдси Левитт

свиданиях. Камилла обучалась на дому, ее родители были безумно строгими и даже мысли не допускали, чтобы их дочка встречалась с парнем. То есть с Сэмом. А Камилла и Сэм встречались с начала прошлого года, но скрывали свои отношения от взрослых. Это все было очень романтично/драматично/глупо. Но я из любви к Сэму упросила дедушку Джима дать Камилле канцелярскую работу. Правда, без проблем не обошлось: Камилла справлялась со своей работой из рук вон плохо. Она прекрасно ладила с людьми, но постоянно все путала и никак не могла освоить компьютерную программу. Дедушка не раз грозился ее уволить, но так и не привел свою угрозу в исполнение.

А теперь работа Камилле была гарантирована – ведь я стала ого-го кем. Я стала боссом.

Распорядитель похорон прочистил горло:

– Друзья и родственники Джима Нолана! В соответствии с его «Наказами» мы сейчас пройдем в часовню на отпевание. После этого вы сможете с ним попрощаться. Присутствовать при погребении могут только члены семьи… Ах да, вот еще что. Бар будет работать до четырех вечера. Бесплатно.

Бесплатный бар на похоронах.

Я понадеялась, что на этом сумасшедшие «Наказы» дедули закончились. Оставалось лишь вручить письмо Даксу Крэнстону.

Глава 4

Я очень хотела, чтобы поминальная церемония была особенной и наполненной смыслом, но этот час прошел в слезливых невнятных воспоминаниях и пустой болтологии, не шедшей ни в какое сравнение с человеком, каким в действительности был мой дед. Бесплатный бар тоже сделал свое дело: глупая сентиментальность и фальшивый пафос развязали гостям языки, и понять, что из их воспоминаний было реальностью, а что выдумкой, стало почти невозможно.

Потом папа с помутневшими глазами проводил всех в «зал рефлексии» – поразмышлять над наследством дедушки Джима и еще выпить. Но заклятый враг так и не появлялся, а это значило, что кто-то еще должен разыграть какой-нибудь глупый спектакль, чтобы умиротворить дух дедушки. Учитывая численность и состояние гостей, я за это особенно не переживала.

Мама отвела меня в сторонку и кивком головы указала на дверь:

– В траурном зале никого нет. Почему бы тебе не попрощаться с дедушкой?

– Уже попрощалась. Перед его кончиной, – я отвела взгляд. – Он ушел, мама.

– Он ушел не навсегда. Он просто ушел из этого мира. Пойди туда, к нему. Это поможет.

Я села в раскладное кресло напротив гроба. Попыталась собраться с духом, чтобы сказать дедушке еще пару слов. В зале было прохладно; аромат увядающих цветов смешался с запахом мертвого тела. Церемония прощания, может, и прошла на оптимистичной ноте, да только ничего не изменила: все гости вышли из этого зала, а дедушка должен остаться в своем ящике из поддельного золота навсегда.

Я содрала черный лак с трех ногтей, прежде чем нашла в себе мужество подойти к гробу. Дедушка Джим походил на Боно, лидера группы U2 – рыжие волосы, выкрашенные в черный цвет и коротко постриженные, тонированные солнцезащитные очки (его фирменная фишка), кожа с холодным восковым налетом. Я пыталась поспорить с родителями насчет открытого гроба, но, конечно же, безрезультатно. Они сказали, что открытый гроб позволяет людям, пришедшим проститься с усопшим, психологически настроиться и принять факт его смерти. А по-моему, это легче сделать, когда гроб закрыт и не бередит еще не затянувшуюся рану.

Как бы там ни было, мне в последний раз представилась возможность взглянуть на дедушку (или его версию). И я даже порадовалась ей. Протянув руку, я поправила ему очки.

– Его похоронят в очках? – В дверной проем, пригнувшись под низкой притолокой, шагнул Виктор Крэнстон. – Хочешь знать почему? Из-за его век. Таких обвисших век и мешков под глазами я ни у кого не видел. И он знал об этом. Боно, кому нравится этот Боно? Он думал, что темные очки придавали ему таинственный вид, – Крэнстон икнул. – Таинственность! Какая чепуха, Джим Нолан…

– Дедушка будет очень рад, что вы пришли, – сказала я. – Нетрезвым, как он и надеялся.

Виктор купил соседнюю часовню в конце девяностых, через десять лет после того, как дедушка начал свой бизнес. Предыдущими владелицами часовни «Мечта Купидона» была пожилая пара, которая до сих пор присылает нам под Рождество поздравительные открытки. Став хозяином, Виктор пристроил к ней еще пять тематических приделов, сделал подъездное окно и ввел ряд прочих новшества (в частности, аренду лимузина «Хаммер», разрисованного избитыми слащаво-приторными купидонами), которые вкупе с нетрезвыми посетителями принесли свадьбам в Лас-Вегасе дурную славу.

Покачнувшись, Крэнстон вошел в зал; его губы изогнулись в ухмылке, обнажив вставную челюсть.

– Я не помешал? Ты прощаешься с этим неудачником?

Я не сознавала, насколько ненавидела этого человека, пока мы с ним не познакомились официально – потому что при каждой встрече на парковке он показывал мне неприличный жест.

Я преградила ему путь к гробу. Виктор еще был от меня в футах шести, но в носу засвербело от мерзкого запаха. От Крэнстона разило алкоголем и подгоревшей говядиной.

– Дедушка Джим хотел, чтобы вы устроили скандал на глазах у множества людей.

– Я уязвлен, милочка. Мне больно и обидно это слышать. Я пришел сюда, чтобы отдать ему дань уважения, как и все остальные люди, – буквально оттолкнув меня, Крэнстон ринулся к гробу.

Я сосчитала до «двенадцати». Как правило, мне этого хватает, чтобы успокоиться.

– Вы никогда не выказывали ему уважение при жизни. Так зачем же начинать сейчас?

– Дедуля?

Не успела я фыркнуть про себя из-за того, как глупо и старомодно называть кого бы ни было «дедулей», как в зал торопливо вошел парень с поминок.

Его голос оказался выше, чем я предполагала, но вряд ли стоит ожидать глубокого гортанного звучания, когда произносишь такое слово, как «дедуля». Заметив меня, парень махнул рукой – примерно так же, как раньше это сделала я. Это заставило мое сердце смягчиться. И – неожиданно для меня – екнуть.

– Ой, привет.

– Я… мм-м… я не тебе тогда помахала… До этого… – Пожалуй, хуже взмаха рукой было лишнее напоминание о нем: вдруг я теперь всегда буду ассоциироваться у него с этим жестом. – Я обозналась… приняла тебя за другого.

– Да, я тоже козырнул не тебе, – в голосе парня слышался южный акцент, теплый и приторный, как подслащенная овсяная каша. – Позади тебя стоял ветеран.

– Ветеран?

Парень выдавил улыбку. Я было растерялась, но через мгновение поняла шутку.

– Отдать честь ветерану – как мило! – я попыталась придумать забавную фразу, чтобы развить шутку, но этот парень… его присутствие рядом… это уже слишком.

Виктор Крэнстон откашлялся: