Строптивая. (Не)пара для волка - Кира Райт

Я растерянно сел рядом с ней, не решаясь уйти и оставить её тут одну. И что делать дальше, тоже не знал. Мне пора было уже идти, но ни я, ни мой зверь не могли найти в себе сил успокоиться. Изнутри грызло неприятное предчувствие. С каждой минутой оно только нарастало. А интуиция обманывала нас редко.

– О, так это двухместный номер? – толкнула меня в бок Лис. – Я думала, специально для меня выделили, а ты оказывается тоже тут остаёшься.

Я промолчал. Но когда замолчала и она, сделалось как-то совсем жутко. Повернул голову, встречаясь с ней глазами. Они при этом освещении казались немного влажными… Или не казались…

– Лис, я… – что можно сказать той, кого сам сюда приволок? Вот и я не придумал. Вместо этого сжал кулаки, чтобы перестать вести себя как не пойми что.

Её руки дёрнулись ко мне, словно хотели удержать или обнять, но вместо этого обхватили собственные плечи. Покачнувшись, Лис оперлась спиной на холодную стену.

– Одеяло мне найдёшь или тоже не положено? Умру раньше времени от обычной простуды, прикинь, как будет обидно? – она закусила губу.

И мне подумалось, что это чтобы остановиться и не нести больше эту пургу.

– Найду, – пообещал и поднялся. – Я скоро.

Она кивнула и уставилась в противоположную стену. Будто было там что-то интересное…

Оставив её, пошёл в комнаты наверху, чтобы добыть то, что она просила. Меня перехватил брат, передавая приказ отца отправляться вместе с ним к серым волкам за сестрой. Сказал, что муж её возвращает.

Я не сомневался даже, что она добьётся этого. Потому что так смотрела на этого чокнутого бывшего альфу… Меня бесила её к нему привязанность. Больше даже, чем отца. И я сам не понимал, почему меня так это раздражает. Неужели ей так сложно было выполнить план и подставить мужа? Оглянулся вниз по лестнице… Не от того же я бешусь, что если бы она довела всё до конца, то наш альфа не стал бы трогать Лис? И не от того, что сам, как и Ева, совсем не ненавижу своих врагов… Точнее, не всех.

Но никогда в этом даже себе не признаюсь.

Вместе с одеялом захватил бутылку воды и пару сэндвичей из холодильника местной охраны. Не обеднеют. Всё это принёс ей в камеру. Лис была в том же положении, в котором я её оставил. И на моё появление особо даже не отреагировала.

– Я вот тут оставлю, если захочешь, – положил всё на край матраса, а одеяло накинул на её тонкие ноги. Лис кивнула.

Постоял ещё немного молча, но она тоже молчала. И заговорила лишь когда пошёл на выход, уговорив себя, что оставаться смысла всё равно нет.

– А ты вернёшься ещё?

Когда обернулся, увидел, что Лис рассматривала свои ногти так, словно видела их впервые. И была бледной. Даже её обычно яркие губы казались почти белыми.

– Я постараюсь быстрее вернуться, – пообещал. – И узнать, для чего ты здесь.

Это действительно хотелось выяснить скорее, чтобы самому перестать об этом думать и ожидать всяческих ужасов, в которых виноват ведь буду я. Странно, что до сих пор она не обвинила меня ещё, не стала упрекать, истерить. Хотя это же Лис. Она, может, и вовсе не умеет по-девчачьи истерить.

– Угу, – отозвалась глухо, но я заметил, как плотно сомкнулись её губы, чтобы я не видел, что они дрожат.

И это заставило меня замереть. Как её оставить тут?! Как?! А что, если без меня с ней что-то сделают? Как я буду жить с этим? Захотелось обнять её. Мы никогда не обнимались с ней. Но прямо сейчас хотелось именно этого. И ещё коснуться снова её ароматных волос. А может даже губ… Только представив, что она мне на это скажет, я всё же вышел из камеры. Специально не оборачиваясь, чтобы не передумать.

То, что я чувствовал сейчас, ощущалось неправильным и неудобным. В том плане, что было для меня новым и нестерпимо хотелось от этого избавиться. Одно дело – просто общаться без какой-либо сильной привязанности, и другое – осознавать, что она стала рычагом воздействия на меня.

Мало того, что я отменил побег, когда заподозрил, что отец про неё знает. Так теперь только и думаю о ней. Ещё и в совершенно странном ключе думаю… Это же Лис. Та самая пацанка с острым язычком, который не знает, когда нужно остановиться. Только почему-то теперь думая об этом самом язычке, я невольно создаю в голове образы не наших перепалок, а совсем другого характера картинок… Эдак меня накрыло.

И тут же пришло неожиданно облегчение. Ведь такие мысли только подтверждали, что на самом деле я не так уж и привязан к ней. Сколько раз я влезал в душу девушкам, а потом использовал? Видел в них только тело. Ощущал похожее притяжение. Разве что одна стала особенной… Но это дела уже давно прошедших дней. С Лис же – если я просто хочу её (а может и раньше хотел, просто не замечал или старался не думать) – значит, идёт как и со всеми до неё. Этот интерес скоро поутихнет. Я смогу легко заменить её другой… Которая пусть и не будет меня слушать и понимать, зато я получу что-то более приятное.

Но перестану переживать за неё. Перестану желать видеть её и говорить с ней. С чего вообще взял, что она какая-то особенная? Я был рад этим мыслям. Выдохнул даже.

Только на всех этих эмоциях немного другими глазами посмотрел на сестру.

Мы никогда не были особенно близки. Мне было около шести или семи, когда отец привёл в качестве жены чужую нам женщину. Старший брат её сразу возненавидел, потому что хорошо помнил нашу маму. А я уже нет. Больше от того, что у меня случилась истерика в день, когда её не стало – а после будто ластиком подтёрли. И когда она стала говорить со мной, заботиться обо мне, даже привязался по-своему.

Брат рассказывал мне, что наша мама погибла по вине семьи альфы двух стай при участии серых волков. Заставлял меня ненавидеть их. И я послушно ненавидел. А вот эту женщину не мог. Хотя брат утверждал, что она из серых. Но никогда никто из нас не видел её вторую сущность. А ведь она совершенно точно была оборотницей.

В моменты, когда мне казалось, что отец ведёт себя с ней добрее, чем с нами,