Любовь, как тыквенная пряность - Хейли Фрост

С визгом тормозов я останавливаюсь перед ветеринарной клиникой, и с моих колен раздается протестующее мяуканье, когда я отстегиваю ремень и поворачиваюсь, чтобы выскочить из машины.

— Мэм…

— Все здесь! — кричу я полицейскому, даже не глядя, бросая кошелек на крышу машины. — Права, регистрация, все мои сбережения. Выбирайте, но позвольте мне спасти кошку!

И, не дожидаясь реакции, я вбегаю в ветеринарную клинику, лишь раз оглянувшись через плечо, чтобы убедиться, что меня не ударят электрошокером. Слава Богу, входная дверь открыта.

— Мне нужна помощь! — Я в панике врываюсь внутрь и осматриваюсь, но здесь никого нет. — Эй? Черт, помогите!

— Эй, эй, успокойтесь... — Я резко поворачиваюсь, когда из-за угла, который, как я предполагаю, ведет в процедурный кабинет, появляется мужчина. — О.

— Не «о», — резко говорю я и подбегаю к нему. — Вы ветеринар? — Он медленно кивает, явно растерянный, и я практически сую ему кошку в руки. — Хорошо. Фантастика. Тогда спасите эту кошку. Пожалуйста.

Не говоря ни слова, он забирает кошку из моих рук, растерянность лица сменяется сосредоточенностью, прежде чем он разворачивается и быстрыми шагами уходит.

А я остаюсь, застыв на месте, и смотрю, как он исчезает в одной из комнат.

Только сейчас до меня доходит. Я прислоняюсь спиной к стойке регистрации, скрещиваю руки на груди, дрожащие пальцы впиваются в ткань рубашки, пока я пытаюсь восстановить дыхание.

Черт возьми. Моя жизнь — это чертов удар под дых.

— Мисс, вот ваш кошелек.

Я закусываю внутреннюю сторону щеки. Черт, я совсем забыла про копа. Глубоко вздохнув, я выпрямляю спину и поворачиваюсь к нему.

— Спасибо. — Я не могу заставить себя улыбнуться, принимая от него мой кошелек. Но его глаза слегка расширяются, и я с глубоким вздохом медленно провожу рукой по лицу. Точно.

— Хм. Я думал, что ваши документы поддельные, но вы...

— Да, — перебиваю я его, за что тот слегка приподнимает бровь, не вызывая никакого интереса. — Извините. Я бы предпочла сохранить это в тайне. — Я заставляю один уголок рта подняться вверх. — И извините за превышение скорости; мне нужно было как можно скорее доставить этого малыша сюда.

— Хорошо. — Он делает глубокий вдох, и теперь его очередь скрещивать мускулистые руки на груди. Постойте, его мускулистые что?

Только сейчас я внимательнее смотрю на него. Он молод. По моим оценкам, ему около тридцати, он сложен как гора. Серьезно, эта униформа сидит на нем как влитая. Одно движение, и шов на рукавах может разойтись, обнажив еще больше татуировок, которые я могу лишь мельком заметить.

И он высокий. Когда мой взгляд поднимается к его лицу, я замечаю его острый, как нож, подбородок, скрытый едва заметной щетиной. Волосы у него короткие, но взъерошенные, густые и песочно-каштановые, словно он провел по ним рукой и оставил их такими специально. Наконец, я встречаюсь взглядом с его зелеными глазами.

— Все в порядке. Ничего страшного не случилось, и это уважительная причина. Просто больше так не делайте.

— Спасибо, офицер...

— Меня зовут Эрик. Все здесь меня так называют.

— Хорошо, тогда спасибо, Эрик. — Моя улыбка становится все более искренней, поскольку напряжение последнего часа постепенно спадает. — Я вам очень благодарна. И кошка тоже, хотя она не может этого выразить словами.

— Вы один из покупателей особняка у озера? — Он с любопытством приподнимает бровь, а я с недоумением хмурюсь. Во всем этом хаосе я даже не заметила...

— Подождите. Это Уэйворд Холлоу? — Я указываю на землю.

— Единственный и неповторимый.

Мои плечи опускаются от облегчения. Что бы ни случилось, по крайней мере, я почти добралась до своего нового дома.

— Хорошо. Это хорошо. Тогда да. Думаю, я одна из покупателей особняка у озера.

Он кивает, затем протягивает руку.

— Тогда давайте поступим, как положено. Я Эрик Мэдден, шериф Уэйворд Холлоу. Если у вас возникнут какие-либо проблемы, не стесняйтесь обращаться. Буду рад помочь.

— Никола Дункан, — нервно говорю я, пожимая ему руку. — Что, э-э, вы уже знаете, и я рада быть здесь. — У него отличная хватка. Не могу выразить, насколько мне противны слабые рукопожатия — в шоу-бизнесе я сталкивалась с ними более чем достаточно. В основном со стороны эгоистичных мужчин, которые смотрели на тебя свысока, но при этом их рукопожатие было как у мертвой рыбы.

Глаза Эрика следуют за мной и слегка расширяются. Я отпускаю его руку и оборачиваюсь, чтобы увидеть ветеринара, выходящего из коридора. Сердце колотится у меня в горле, и когда он поднимает взгляд, его выражение лица заставляет мое сердце сжаться.

— Мне очень жаль, — тихо говорит он и слегка качает головой. — Я ничем не могу ей помочь. Судя по травмам, я бы сказал, что ее сбил автомобиль на полной скорости. У нее внутреннее кровотечение, и я едва могу найти хоть одну целую кость.

— Нет. — Слово вырывается из моих губ прерывистым шепотом. — Послушайте, мне все равно, сколько это будет стоить. Я...

— Мне очень жаль, — прерывает он меня мягко, но в то же время твердо. — Самое гуманное, что можно сделать — это отпустить ее. Даже если каким-то чудом она выживет, это будет жизнь, полная боли.

— Блядь, — шепчу я, запрокидывая голову назад, отчаянно пытаясь сдержаться.

Но это не помогает.

— Вы останетесь с ней? Я уверен, что она будет благодарна вам за то, что вы будете рядом, когда она... уйдет, — спрашивает он, и я киваю, даже не успев до конца осознать вопрос.

— Конечно. — Я сердито вытираю слезы, текущие по лицу. Я уже представляла себе нашу совместную жизнь, уютные и теплые вечера перед телевизором с первым другом, которого я нашла в своей новой жизни. Ну почему? Черт, я чувствую себя такой беспомощной.

Он ведет меня в одну из своих смотровых комнат, где кошка лежит на столе из нержавеющей стали, чуть навострив уши, когда я вхожу.

— У нее был микрочип?

— Нет, — мягко отвечает он и жестом приглашает меня подойти ближе. — И она очень худая. Я почти уверен, что она бездомная.

— Она? — Я подхожу ближе, сдерживая слезы, наклоняясь к ней. — Значит, у тебя нет имени, милая? — Она тут же начинает тереться головой о мою ладонь, все ее тело дрожит от боли. Я заставляю себя улыбнуться, пытаясь сохранить самообладание. Мысль о том, что она умрет, даже не имея имени, разрывает мое сердце на кусочки.

— Так не должно быть, — говорю я тихо, на мгновение задумавшись. — Думаю, ты — Хаос, маленькая леди, — шепчу я, затем киваю себе. — Да. Мне нравится. Хаос.

Как будто поняв, она закрывает глаза, и высовывает язык,