Головоломка: сокрытое наследие - Максимилиана Лэони

подобные слова, в моем видении, никак не относятся. Я уже представлялась, меня зовут Мирриэлла, можно просто Мирри, для домашних и коллег я вообще Ри, выбирайте любое, как Вам будет удобно.

Драконесса кивнула, задумалась на пару мгновений и, хитро улыбнувшись, спросила:

– Что, даже «девочкой» называть нельзя?

Я смутилась, все-таки подобное именование, честно говоря, было отрадным, поэтому выделываться, памятуя о цели своего визита, не стала и с доброжелательно откликнулась:

– Можно, мне будет приятно!

– Вот и договорились, - подмигнула Глэнниара, и мы расположились в разных углах диванчика.

Глава 4

– Чаю? – вежливо предложила хозяйка, но я только покачала головой в ответ, не желая тратить драгоценное время на пустую болтовню.

– Может попозже, у меня не так много времени, к сожалению.

– Понимаю, – продолжала сиять лёгкой красивой улыбкой почтенная драконесса. – Что ты хотела узнать, Мирри?

Вопросов опять в голове крутилось бесчисленное множество, поэтому я решила начать с последнего, может быть задавать остальные уже и не придется:

– При сегодняшней нашей встрече Вы сказали, что давно ждёте меня и даже боялись, что я не появлюсь и Пророчество в чём-то ошиблось. О чём Вы говорили?

– О том предсказании, которое озвучила при первой встрече.

– Почему Вы решили, что всё это обо мне? – я недоумённо подняла бровь.

– Потому что именнотебяпобедил Нигалексис и потому что именнотебяоживил Исток, позволив Максиэру поднять со дна твоё тело, – аргументировала свою позицию Глэнниара.

Ага, а если учесть что-то там про «преданную от рождения забвению воительницу из рода Архимагов», то оспаривать её слова довольно сложно.

– А что значит «позволил поднять тело»? Он мог не отдать? – непонимающе нахмурилась я.

– Не просто, мог, он не отдал бы! А тут даже на поверхность подбросил, прямо в руки Макса, – подмигнула довольная драконесса.

Я насупилась ещё сильнее, не зная радоваться мне или огорчаться. И судя по более чем восторженному выражению лица Хранительницы, ожидать чего-то иного, кроме как новой головной боли не стоит. Прав был папа, жили себе спокойно, никого не трогали и тут отправили меня сходить погостевать к соседям. Нормально так сходила, динамично. Причём настолько, что не то что затормозить не удаётся, а по ходу события только начинают набирать обороты.

– Могу теперь я задать свой вопрос, Мирри? – вежливо вклинилась в мои размышления о бытии Глэнни.

– Конечно! Уверена, что у Вас их не меньше, чем у меня, – критично поджала губы в ответ.

– Ты права. Скажи, знаешь ли ты, что является условием прохождения защитного барьера вокруг Истока?

– Нет! Этому же удивился и Касстиэр, когда мы с Риммой не увидели стены лабиринта, но что-либо объяснять не стал, да и времени не было, если честно. Может, Вы расскажете?

– Может, – загадочно откликнулась драконесса и внимательно посмотрела мне в глаза. Меня её взгляд насторожил, но не оттолкнул, а следующий вопрос выбил воздух из моих лёгких: – Но для этого нужно разобраться с тем, кто твои родители?

И как отвечать, позвольте спросить? Папа – король Эрлладэна, а мама – дочь родной сестры монарха одного из королевств-соседей? Прикинув различные варианты ответа, выдала оптимальный и абсолютно честный (а-то вдруг она тоже видит правду?):

– Мои родители – маги, правда, мама покинула нас с отцом сразу после моего рождения.

– Мне жаль, – проявила вежливое сочувствие Глэнни, но всё же продолжила «допрос». – Судя по твоей силе и умениям, свидетельницей чему я стала лично, наследство у тебя богатое: я ни разу не видела настолько сильных человеческих магов! – Она замолчала на пару мгновений и, пристально глядя мне в глаза, добила: – за исключением некоторых Архимагов Континента, например, Гардарена де Роттерграна.

Как же быстро я выработала рефлекс терять дар речи при драконах! Хорошо хоть глаза не выронила!

Ошеломлённо подняв их на таинственно улыбающуюся драконессу, попыталась что-то произнести, но отпавшая челюсть не способствовала вменяемому диалогу, поэтому пришлось осторожно её поднять и молча прилаживать на место. Правильно понявшая мою реакцию, довольная Глэнниара подалась немного вперед и «успокоила»:

– Ты очень на него похожа, девочка, даже больше, чем, можешь представить.

Я смутилась, до сего момента не догадываясь о нашем с папой настолько сильном сходстве, и невнятно попробовала переубедить собеседницу:

– Возможно, Вам показалось, тем более что у него нет детей. Насколько я знаю, его ребенок умер при рождении.

– Да, дочь. Вместе со своей матерью – Эстиллой де Роттергран, до замужества Горденни.

Такая осведомлённость живущей вдали от мира драконессы стала ещё большей неожиданностью, поэтому бездумно от шока я выпалила мгновенно возникший вопрос:

– Вы знали мою маму?

– Знала, она была очень светлой и доброй девочкой, как и её мать, твоя бабушка – Дианелла Горденни. Я могу предположить на чьих руках их смерти, но доказательств, к сожалению, у меня нет, – тяжело вздохнула Глэнни и печально опустила глаза. – Я догадываюсь, почему тебя при рождении скрыли, Мирри, и соглашусь с правильностью принятого твоим отцом решения: никто не должен до тебя добраться. Кстати, – грустно подмигнула мне драконесса, – вот тебе ещё один довод в копилочку Пророчества.

Мне сильно взгрустнулось. Сердце обуяла непонятная щемящая тоска, а на глаза навернулись непрошенные слёзы. Как удивительно быстро и искусно Глэнни растопила мою душу, добралась до самого сокровенного. Я зажмурилась от нахлынувших эмоций и сжала кулачки, чтобы взять себя в руки, но вдруг я почувствовала, как рядом прогнулся диванчик, и ласковые руки возрастной драконессы прижали меня к себе:

– Поплачь, детка! Сейчас тебе это нужнее всего, – она гладила меня по спине и плечу, а я дала волю слезам.

В голове проносились образы моего бурного и немного жёсткого детства, мужское окружение, постоянные боль и тренировки, и попытки отца заменить мне маму. Плача в объятьях Глэнни, я вдруг осознала, как же мне не хватало женского внимания и заботы, ласковых слов и добрых жестов. Я обняла её в ответ и ещё долго сидела, прижавшись к внешне хрупкому, но такому твердому плечу.

– Не говорите обо мне никому, пожалуйста, – выплакавшись и все ещё шмыгая носом, по-детски попросила Глэнниару. – И простите меня за эту слабость.

Драконесса только рассмеялась и, словно считая себя и моей бабушкой, поцеловала в макушку:

– Конечно, моя хорошая! Не переживай! Все тайны останутся здесь –