Госпожа его сердца - Дженнифер Деламир

Ближе к дому Джеффри встретил кое-кого из знакомых, вежливо раскланялся с ними, но не остановился. Потом свернул за угол, быстро взбежал по ступеням своего особняка, открыл дверь и вошел в пустой холл.

Он положил шляпу на столик рядом с серебряным подносом, на котором красовались две внушительные стопки, одна – из визитных карточек, другая – из писем и записок. Джеффри едва сдержал стон. Теперь, когда срок траура истек, светское общество жаждало принять в свои объятия нового лорда Сомервилла.

Джеффри взял верхнюю карточку, чтобы прочитать напечатанное на ней имя, но тут же поморщился и положил карточку обратно. Насыщенный аромат духов недвусмысленно свидетельствовал о том, что на барона объявлена охота. Дамы, прежде не обращавшие на него никакого внимания, теперь совершенно переменились в надежде занять вакантное место баронессы.

Стоит ли искать среди этих изысканно оформленных карточек имя той, которая поймет его устремления и разделит его мечты? Нет, вряд ли. Ведь таковой не нашлось среди немногих претенденток на звание супруги скромного приходского священника. И хотя ряды дам, желавших выйти за барона, были куда более многочисленны, он не питал особых иллюзий на их счет.

Джеффри нахмурился и покачал головой. Нет, он не станет жениться лишь ради продолжения рода. В конце концов, браки совершаются на небесах. Надо надеяться, Всевышний рано или поздно пошлет ему спутницу, с которой он будет жить в любви и согласии, как учит Библия.

Он обернулся на звук шагов. По лестнице спускалась его экономка миссис Кларидж.

– О, ваше преподобие, я не слышала, как вы вернулись. Простите, что не открыла вам дверь.

Миссис Кларидж, женщина добрая и разумная, знала Джеффри с пятилетнего возраста. Сейчас ей следовало бы называть его лордом Сомервиллом, но она предпочитала «ваше преподобие», и ему это нравилось. Он ценил, что экономка обращалась к нему так, как принято обращаться к священнику, – ведь тем самым она как бы напоминала ему о его истинном призвании.

– Ничего страшного, миссис Кларидж. Очевидно, вы думали, что услышите, как подъезжает экипаж. Но я пришел пешком.

Джеффри взглянул на часы. Шесть. Часа два назад Рия – прямо-таки буквально! – перешла ему дорогу и совершенно выбила его из колеи.

Миссис Кларидж всегда безошибочно угадывала его настроение.

– Вы чем-то расстроены, сэр? – спросила она и, заметив пятна крови на его рубашке, воскликнула: – Что случилось?! Вы ранены?!

– Цел и невредим, – заверил он. – Это не моя кровь. Я пытался помочь… раненому человеку.

– Как это похоже на вас, сэр, – с гордостью проговорила экономка и добавила: – Если позволите, я распоряжусь, чтобы подали чай. Мне кажется, вам не помешает немного подкрепиться.

Джеффри не сомневался: новость о возвращении Рии быстро разнесется по всему Лондону, поэтому он хотел, чтобы миссис Кларидж узнала об этом одной из первых. Она больше двадцати лет верой и правдой служила Сомервиллам, и ей можно и нужно было сообщить о таком важном событии.

– Будьте добры, принесите чай через полчаса. Только, пожалуйста, именно вы, а не горничная. Я должен вам кое-что рассказать. Но прежде мне надо побыть одному.

Экономка сочувственно улыбнулась:

– Конечно, сэр. Я прослежу, чтобы вас не беспокоили.

Миссис Кларидж поспешила на кухню, а Джеффри поднялся в кабинет и сел в свое любимое кожаное кресло у камина.

Его мысли тотчас обратились к прошлому; он вспомнил детство, братьев, мальчишеские игры, споры и потасовки. Бывало, двое из них объединялись против одного, но чаще ссорились Эдвард с Уильямом, а он, Джеффри, выступал в роли миротворца.

С годами Уильям отдалился от братьев. Его образ жизни вполне соответствовал образу жизни старшего отпрыска родовитого семейства. Он подолгу беседовал с отцом о делах и ездил с визитами к соседям-землевладельцам, наслаждаясь почестями и привилегиями наследника титула.

Эдвард первым из братьев стал проявлять живой интерес к прекрасному полу. Он научился отменно танцевать, вести себя в обществе, поддерживать светскую беседу – и все для того, чтобы нравиться дамам. И он им действительно нравился. Более того, они находили его неотразимым и щедро одаривали своей благосклонностью.

Джеффри хорошо помнил, как они с Эдвардом перешептывались по ночам. Из этих бесед он почерпнул массу любопытнейших сведений о женщинах. Понятное дело, отец никогда не рассказывал ничего подобного.

На Эдварда с надеждой взирали в высшей степени достойные девицы. Но ему понадобилась невеста Уильяма. Их скороспелый роман и тайное бегство доказывали, что Рия была такой же легкомысленной, своевольной и упрямой, как Эдвард.

Уильям, конечно, пришел в бешенство. Но Джеффри вскоре понял, что гнев старшего брата вызван не утратой любви, а уязвленным самолюбием и заботой о репутации семьи. Всего через несколько месяцев Уильям осчастливил своим вниманием другую молодую особу. Ее семейство занимало высокое положение в свете, и она готова была играть по правилам светского общества. Собственно, ничего другого Уильяму и не требовалось.

Джеффри уселся поудобнее, поставил ногу на кованую каминную решетку и вздохнул. Женщины все еще оставались для него загадкой. Опыт обаятельного, безоглядно влюбчивого Эдварда и холодного, расчетливого Уильяма ничем ему не помог. В сердечных делах каждый идет своим путем, и ему, Джеффри, только предстояло его найти.

Он вновь вспомнил о Рие. Почему она объявилась в таком жалком состоянии? Если Эдвард – не дай Бог – умер, чего она ждет от его семьи? Потребует выделения вдовьей доли? Интересно, на что они с Эдвардом жили все эти годы?

Когда Рия выздоровеет, то, возможно, сможет ответить на все его вопросы. Ему оставалось только ждать – ничего более. Решительно ничего.

Джеффри встал и принялся расхаживать по кабинету. Да, ожидание грозило обернуться подлинным испытанием.