Чаша любви - Татьяна Ковалева

— Ты что, с ума сошла? К старой тетке на квартиру! Будто в склеп! Или в больницу. Или в монастырь. Попадешь под влияние. И кто тебя там увидит? Зароешься в своей писанине — знаю я тебя. На век останешься в девках…

Я не ожидала от нее такой реакции. Помнилось, что не особенно довольна Любаша была, когда меня к ним подселили; килечкой называла в бочке с сельдями… Да разве поймешь этих красавиц?

Под влияние тетки я не попала — личность во мне уже оформилась. Но в одном Люба оказалась права: я зарылась «в писанине» с головой. За полгода я написала роман… Балерина (на сей раз молодая, но тоже без прототипа) в театре — на вторых ролях, а то и на третьих. Чуть-чуть не дотягивает до примы. Как ни бьется, как ни старается, какие интриги не плетет, — ничего не помогает. А амбиций — хоть отбавляй! Отсюда протест, конфликт… И балерина становится отравительницей. У нее на заводе химпрепаратов работает брат, который в необходимом количестве поставляет ей яд. Балерина наша отправляет на тот свет одну приму, другую… Шприцем впрыскивает яд в бутылки с дорогим вином и подбрасывает эти бутылки своим соперницам. Подбирается к балетмейстеру, который все обходит ее вниманием. И тот однажды погибает от яда. Но новый балетмейстер привозит свою приму… В конце концов героиня, черная душа, измученная кошмарами, не пойманная, отравляет себя…

Роман этот сразу же приняли в издательстве и опубликовали практически без изменений. Книга, изданная большим тиражом, разошлась за неделю. Какому автору это не польстит!.. Я же впервые почувствовала себя состоятельным человеком. Я нашла, на что употребить свой первый гонорар. Во-первых, приоделась; хотя никуда особенно не выходила, — некогда было да и не с кем. Во-вторых, сделала в квартире тетушки ремонт. В-третьих, набила книжный шкаф словарями и энциклопедиями, весьма нужными для работы. И в-четвертых, прикупила кое-какую (недорогую) мебель.

С издательством у меня завязалась дружба. Заказали еще один роман. Но чтоб непременно с эротикой! Веяние времени… Желание читателя, долгие годы даже не знавшего, что такое эротика, и более того — живущего под девизом: «В нашей стране секса нет!».

Что ж, с эротикой — так с эротикой!

И еще полгода я не покидала комнаты (из театра к тому времени уволилась). Ушла в работу с головой. Написала о молоденькой проститутке, промышляющей на вокзале и ведущей борьбу не на жизнь, а на смерть с конкурентками… Опять приняли рукопись хорошо, издали роман лишь с косметической правкой, оглушили гонораром в зеленых купюрах. Но книга востребована читателем не была. Для меня это стало настоящей трагедией; я готова была самолично скупить весь тираж и купила своих книг немало… Заноза надолго засела в сердце. Видно, жизнь еще недостаточно била меня: я не привыкла еще к провалам и неудачам. Потому частенько — и до сих пор — подушка моя бывает мокрой от слез.

Тетушка круто переменила отношение к моей литературной деятельности. Когда я работаю, она сидит в своей комнате или на кухне тихо, как мышь. А поскольку я работаю много — практически весь день — тетушка Оля весь день сидит тихо (очень уважает мой заработок). Живя в одной квартире, мы с ней редко видимся. Я даже скучаю иногда по своей тетушке и выхожу к ней на кухню. Мы пьем кофе и болтаем о том о сем. Потом я возвращаюсь к своей подружке Эрике — так зовут мою пишущую машинку… Я пока не изменяю ей, моей машинке, хотя знакомые из мира литературы все настойчивее советуют мне перейти на компьютер; говорят: «Небо и земля…». Однако «перейти» мне еще не позволяют средства; да и боязно немного — компьютер представляется сложной техникой (осилю ли?); и предпочитаю пока — по старинке.

Дружба с издательством, кажется, только окрепла от испытаний. Несмотря на очевидный неуспех второй книги, мне заказали новый роман — любовный. И чтоб с экзотикой, и чтоб героиня не прыгала к герою в постель — по крайней мере сразу. Надо уважать желания и вкусы читательниц.

Что ж, с экзотикой — так с экзотикой! Я, укрепившись духом, снова взялась за работу.

Моя героиня, хозяйка косметического салона, познакомилась прямо на улице с симпатичным мужчиной, а он оказался археологом. И они поехали в Грецию. Далее: раскопки, морские прогулки, купания под луной, красавец-грек, промышляющий на курорте в качестве жиголо и влюбившийся в мою героиню (вот и классический любовный треугольник, и опасная ситуация, из которой герой с героиней выходят с достоинством). Сюжет, конечно, прост, как натянутая струна. Но в романе этом, думаю, главное не сюжет, а развитие чувств, эмоциональное наполнение; ну и экзотика, разумеется…

И вот везу любовный роман в издательство. После провала моей второй книги — это реванш. Я постаралась, я опять хочу оседлать триумфального белого коня. Я не жалела себя — столько времени провела затворницей. А жизнь уходит, пока я гоняюсь за успехом. На чьих-то свадьбах стреляют бутылки с шампанским — в моей же комнате монотонно стучит «Эрика»; на роскошных машинах едут влюбленные на пикники — в моей комнате шелестят страницы; на веселых вечеринках девушки красуются в дорогих платьях — а мои платья (не менее дюжины) пылятся в шкафу. Я упряма, усидчива и полна сил и замыслов; не лишена честолюбия; я добьюсь успеха. Но иногда мне бывает страшно, порою — горько.

Счетчик работает. Неумолимо бегут дни, летят годы. Мне уже двадцать четыре. Давно пора стать мамой. Но где мой герой?.. Прекрасный, долгожданный, единственный… Я понимаю специфику литературы. Литература и затворничество — супруги. Одиночество — их дитя. И все же ничего не меняю в своей жизни; только надеюсь… надеюсь… и жду…

Где ты, мой герой? Отзовись. Уведи в даль светлую…