Грех и любовь - Барбара Доусон Смит

— Сегодня утром вы были уверены в том, что она моя.

Причем настолько, что вам не терпелось мне об этом сообщить.

На щеках Джейн появился стыдливый румянец. Значит, ему все-таки удалось вогнать эту строптивую мисс Мейхью в краску!

— А теперь я думаю по-другому, — бросила она, неодобрительно глядя на него. — Марианна не может быть дочерью такого неисправимого повесы, как вы. И я не допущу, чтобы вы и ее развратили.

— Не беспокойтесь. Я не совращаю женщин моложе восемнадцати лет.

Серо-голубые глаза Джейн расширились. Румянец на щеках стал ярче. «Интересно, испытывала ли она когда-нибудь сексуальное влечение? — подумал Итан. — Мечтала ли, лежа в темноте своей спальни, кому-нибудь отдаться? Вряд ли. Слишком уж она для этого резка и самоуверенна».

— Позвольте кое-что вам предложить, — вмешалась в перебранку леди Розалинда. — Эту зиму я, как вам известно, провела в Италии. И там мне посчастливилось найти горничную, которая великолепно умеет делать прически. — Она украдкой бросила взгляд на блестящую медную дощечку, стоявшую на буфете, любуясь собственным отражением. — Никто на всем континенте не может сравниться с Джанеттой в искусстве завить локоны или выбрать шляпку. А как она шьет! Вы бы только посмотрели!

— Ну и что с того, мама? — нетерпеливо перебил ее Итан, который ходил взад и вперед по комнате в тщетной попытке успокоить свое чадо. Непрерывный плач Марианны уже начал действовать ему на нервы.

— Если ты не будешь меня перебивать, я закончу быстрее.

Так вот. У Джанетты есть полуторагодовалая дочь, которую она отказалась оставить в Италии. Дочку свою она до сих пор кормит грудью, так что, я думаю, вполне может выкормить и Марианну.

— Где она?

— Распаковывает мой багаж в особняке Чейзбурн, естественно. Но предупреждаю тебя, мне понадобятся ее услуги горничной.

— Если она сумеет накормить Марианну, — хмуро бросил Итан, направляясь к двери, — я награжу ее так щедро, что ей и в голову не придет увольняться.

По будуару плыли приглушенные звуки колыбельной песни.

Хотя Джейн изучила многие древние языки, такие, как древнегреческий, латынь, гэльский и другие, итальянского она не знала и слов песни не понимала. Но этого и не требовалось. И так было ясно, что крошка Марианна вполне довольна жизнью. Стоило лишь послушать, с каким удовольствием, жадно, взахлеб она сосет.

Джанетта сидела в кресле с подушечкой для головы, обитом розовой полосатой материей, в расстегнутом до пояса платье, держа Марианну у пышной груди. Пылкая темноволосая итальянка полюбила малышку с первого взгляда. При виде ее заохала, заахала, что-то быстро защебетала по-итальянски, а потом начала кормить, тихонько напевая.

«Какое счастье, что Марианна наконец-то перестала плакать, — подумала Джейн. — Какая радость знать, что она не умрет с голоду!»

Джейн понимала, что должна оставить кормилицу с ребенком одних, как сделали это леди Розалинда с Итаном. Но она все мешкала, не в силах избавиться от безотчетного страха, что, если выпустит Марианну из виду, может потерять ее навсегда.

Вне себя от беспокойства Джейн прижала руку к горлу и нащупала медальон, спрятанный под платьем с высоким воротом. Этот медальон — единственное, что осталось ей от мамы.

Внутри находилась изящная миниатюра очаровательной темноволосой дамы, которая умерла во время родов, давая жизнь Джейн. Интересно, приезжала ли она когда-нибудь в этот дом?

Скорее всего да, ведь она была близкой подругой леди Розалинды.

Будуар крестной Джейн представлял собой просторную изысканную комнату, в которой стояли многочисленные шкафы с нарядами, а на стенах висели зеркала в золоченых рамах.

На полу лежал пушистый ковер с рисунком из роз и виноградных листьев. Высокий потолок был расписан веселыми херувимами. В воздухе стоял густой аромат духов и пудры.

Джейн чувствовала себя в этой изысканной обстановке не в своей тарелке. Ее собственная комната была обставлена по-спартански просто: обыкновенная деревянная кровать, письменный стол и три крючка на стене для трех платьев: одно — для посещения церкви, второе — для дома и третье — на выход. Это последнее как раз и было сейчас на ней. Все три платья были черного цвета — Джейн все еще носила траур по отцу, умершему в прошлом году. Однако до сегодняшнего дня ей и в голову не приходило, насколько унылый у нее гардероб.

Но сегодня она вдруг заметила в открытом чемодане вещи. от которых пришла в восхищение. Корсет, украшенный розовыми ленточками, прозрачные чулки, на которые даже стыдно смотреть, но которые так захотелось надеть, тонкая рубашка, вызывающая те же чувства. Как же ей хотелось хотя бы один раз в жизни ощутить кожей мягкость шелка, испытать удовольствие оттого, что на тебе плотно облегающее фигуру платье, а не черное одеяние из грубого полотна, сшитое руками тетушки! Хотя о чем это она? Все эти изящные вещи годятся лишь для таких модниц, как леди Розалинда.

И для таких девиц, как та блондинка, что резвилась с Итаном в постели. Которые напропалую флиртуют с мужчинами, танцуют на великосветских балах, а на зиму уезжают на континент. Которые рожают внебрачных детей и бросают их без зазрения совести, предоставляя другим растить их.

А она, мисс Джейн Мейхью, всегда спала одна, ухаживала за больным отцом, когда другие девушки отправлялись в Лондон на свой первый сезон, и никогда в жизни не выезжала за пределы пустынных холмов Уэссекса. Так что ей и носить простое, грубого льна, нижнее белье, которое не снашивается годами, ей и заботиться о ребенке, который никому не нужен.

— Мисс? — послышался тихий голос.

Джейн вздрогнула от неожиданности. Погруженная в свои мысли, она совсем забыла, где находится. Джанетта жестом подзывала ее к себе. Она уже закончила кормить малышку, застегнула платье, но по-прежнему держала Марианну у груди. Джейн подошла ближе, и Джанетта предостерегающе приложила палец к губам.

О чудо! Марианна заснула. В уголке ротика блестела капля молока. Крошечная ручка лежала на груди кормилицы, ревностно охраняя свой источник питания.

Нагнувшись, Джейн взяла ребенка на руки. Марианна слегка пошевелилась и вздохнула во сне. Не испытанная доселе нежность охватила Джейн. Как странно, что она настолько сильно успела привязаться к ребенку, о существовании которого до сегодняшнего утра и не подозревала!

Увидев младенца, она сначала решила, что это не ребенок, а изящная фарфоровая кукла, крошечные черты лица которой с изумительной точностью повторяли младенческое лицо Осторожно коснувшись щечки, Джейн ощутила теплую, гладкую кожу и в тот же миг поняла, что это не кукла, а ребенок — дар небес, о котором она втайне мечтала, даже не признаваясь в этом себе самой…

И вот теперь грубая реальность разрушила ее самые сокровенные мечты. Марианну не оставят в Мейхью-коттедже, как надеялась Джейн, поскольку кормилица будет жить в доме Итана.