Волчица на продажу. Соната золотой луны - Айза Блэк

Я заснула в его объятиях. Блаженная улыбка не сходила с моего лица. И даже во сне, мы были едины, снова купаясь в ласке, отдавая друг другу годами нерастраченную нежность.

Глава 73

Это было обезболивающее. Приятное, умопомрачительное. У меня на несколько часов выросли крылья. Но спадает дивный сон, приходит реальность. Раны не затянулись. Они также были на месте. Болели.

— Сокровище мое, мы справимся, — Рафаэль мгновенно уловил перемены в моем настроении. Поправил прядь волос, прижал к себе. Так отчаянно.

— Справимся. Только порознь. То, что было… ничего не меняет, — клешнями вырвала из себя эти слова. Язык отказывался произносить. А обида, задремавшая на несколько часов, сейчас клокотала во мне с новой силой.

Вскочила с постели. Надо быть дальше от него, чтобы не прикасался, чтобы его аромат не щекотал ноздри. Иначе снова потеряю голову. Прыгну в эго объятия, и все повторится снова.

— Позволь мне помочь тебе, — сел глядя на меня, в глазах тревога.

— И как ты собираешься мне помочь? — отошла к окну. Не могу смотреть в его фиалковую бездну. Она затягивает.

— Подвал. Твой страх. Тебя три года держали под замком? — в голосе нотки гнева и боль.

— Ты лазил в моем сознании? Считывал информацию? — я понимала, что не могу его за это винить. Сама раскрылась. И на поединке делала аналогичные вещи. Но факт, что он без спроса потревожил воспоминания о мучителе, неприятно кольнул.

— Раньше там была стена. Черная неприступная. Вероятно… наша ночь… смогла ее пошатнуть. Я не видел всего. Но могу сказать, кто-то определенно поработал с твоим сознанием, — задумчиво посмотрел куда-то вдаль, — Не только с твоим.

— И что это все значит? — его сосредоточенный серьезный вид меня пугал. Я ощущала, как на нас надвигается черная туча, и она, окутав тьмой, поглотит всех. Никого не пощадит.

— То, что мы все многое не замечаем. А зло подбирается ближе. Полнолуние через несколько дней, а твоя сила не растет, — он вскочил с постели, обнаженный прекрасный, оказался около меня, — Эмбер, душа моя, не время сейчас хранить секреты.

— Мне не нужна эта сила. В принципе никогда не была нужна. И уж тем более такой ценой.

— Дело не в этом, — он замотал головой, — Она есть и оживает в тебе. Ее просто крадут. Питаются тобой, и уже довольно долгое время.

Вздрогнула. Словно действительно почувствовала, нечто мерзкое в себе. Как пиявка высасывающее из меня соки.

— И ты, Лаура, Дарий, вампиры этого не почувствовали? За столько времени ни один из вас? А теперь ты говоришь такое? Словно только что прозрел, — меня трясло. Не нравился мне ход беседы. И я как могла отрицала происходящее. Когда, правда слишком страшна, защитная реакция — закрыться, не верить.

— В каком-то смысле так и есть. Думаю, я был вдали. И влияние на меня распространилось слабее. А сегодняшняя ночь, она помогла преодолеть магию, и развеять завесу. Частично.

— Хорошо. Если так. То кто это делает? Кто питается мной?

— Дай мне информацию. Чтобы я мог ухватиться за нить и распутать клубок, — в глазах мольба. Ужас. Он боялся за меня. Эта эмоция окутывала Рафаэля с ног до головы.

И я решилась. Хватит скрывать. Пусть межу нами далеко не все гладко. Но он не желает мне зла. Я знала — чувства искренни. Я держала в руках его сердце, и оно не лгало.

— Около шести лет назад на нашу стаю напали. Я опоздала. И видела, как убивают мою сестру. Они искали белую волчицу. Я не могла разглядеть их, они были в черном, в масках, с оружием. Струсила. Стала убегать. И попала в руки чудовищу. Он перехватил меня. Некто в змеиной коже, и змеи ему поклоняются. Но он сам не змея. Кожа не настоящая в этом я уверена, — описала, как могла внешность мучителя.

Рафаэль постоянно что-то уточнял. Выспрашивал детали.

— Вспомни все, что он говорил. Случайно. Невпопад. Все диалоги.

И я вспоминала. Все что могла, снова погружаясь в те мучения.

— Он сказал, что если хочу свободы, должна пойти на аукцион и ублажать вампира, который меня купит. Приблизиться ближе к совету и доносить ему обо всех. И я так хотела вырваться, что даже была готова на это, — мой голос дрогнул. — Я действительно готова была отдаться незнакомому вампиру. Даже радовалась, стоя там на аукционе. Мне казалось, что это избавление. Чудовище, не давал мне спать, заставлял зубрить информацию, кормил раз в четверо суток. И говорил, постоянно говорил, какая я мерзкая, жалкая. Держал меня при ярком свете. Никогда в моем подвале не гасли лампы. Они были так высоко, что я не могла до них дотянуться и разбить. И так три года. Он уходил, давал передышку. А потом возвращался, и все начиналось снова, — я закрыла лицо руками и зарыдала, уже не стесняясь навзрыд. Рафаэль стоял рядом, прижимал меня к себе и гладил. От его ладоней становилось немного спокойней. — Остальное, попробуй, посмотри в моем сознании. Я не могу больше говорить про это… Я не буду противиться, постараюсь вытянуть на поверхность кадры.

Вампир поднял мою голову и заглянул в глаза. Энергия окутала меня, фиалковый свет пролился внутрь. Он заставил меня пережить все снова. Вытягивал их кусок, за куском. Пытка. Ментальная и жестокая. Все повторялось вновь, происходило тут и сейчас.

Я выдержала до конца. А потом во мне поднялась волна злости. Била его кулаками, орала, кричала. Не соображала, не помнила себя от ярости. Гнев захлестнул меня, вытянул моего зверя на поверхность. И я обратилась. Первый раз так просто и без усилий.

А Рафаэль продолжал меня успокаивать, гладил шерсть, шептал что-то нежное. Голос его доходил до души. Но там был надлом, болезненный разрыв, который скорее всего больше никогда не затянется.

Я вновь приняла человеческую форму. Начала одеваться. Эта комната, дом, все давило на меня.

— Мне нужно на воздух, прямо сейчас!

— Идем, душа моя. Нам надо к Лауре. По дороге заодно и прогуляемся, — он тоже стал одеваться.

— Нет. Мне надо побыть одной! И Рафаэль… — посмотрела на него, выливая на поверхность всю накопившуюся ярость, — Это ничего не значит. Близость была хороша. Мы позволили себе расслабиться. Но мы не вместе… я не буду с тобой, — и голос мой прозвучал холодно, даже враждебно.

Он сделал шаг навстречу, собирался что-то сказать.

— Лучше молчи. Никакие слова не изменят один факт. Ты мог остановить церемонию. Я молила тебя. Но ты стоял и смотрел, — вызвала в памяти это воспоминание, ухватилась за