Рулетка для двоих. Часть 1: Онлайн - Павел Сугарин

Захотелось шарахнуть несчастным телефоном о стол со всей силы, но нельзя — подарок на прошлый день рождения. Вместо этого мне осталось только закатить глаза. Аудиосвязь мимику пока не передавала, а видеозвонки мама упорно считала излишеством.

— Как ты поживаешь, мама?

— Плохо! — Она добавила в голос трагичных ноток. — Потому что единственная дочь бросила меня и не звонит. Никогда не думала, что на старости лет все мои заботы обернутся такой неблагодарностью! Что умирать придется в одиночестве.

А вот это был подлый прием. В трубке повисла тишина. Мама не произнесла вслух, а я не спросила. Но мы обе знали, что именно она имела в виду.

Отец.

Я с трудом смогла вдохнуть немного воздуха.

Мне показалось, или она и сама почувствовала, что перегнула палку? Потому что следующий вопрос прозвучал почти дружелюбно. В ее понимании.

— У тебя-то хоть все нормально?

Вроде бы, обычный вопрос. Со стороны так и могло показаться: любящая мать интересуется жизнью любимой дочурки. Вот только почему у меня от него засосало где-то под мышкой в предчувствии подвоха?

— Да, мама, у меня все прекрасно. Скоро важный концерт и я буду выступать в Большом Зале!

— Меньшего и не ожидала: ты всегда была у меня отличницей.

Я проглотила вставший в горле комок. Раз за разом ей удавалось по щелчку пальцев выбивать меня из колеи вот такими простыми фразами. Строй защиту, не строй… Сколько ни отгораживайся барьерами, она с ловкостью умудрялась расшибать их вдребезги.

— Мам…

— Что «мам»? — сварливо вскинулась она. — Я знаю, что я твоя мама. Скажи лучше, ты в прошлый раз упоминала, что у тебя появился молодой человек? И как у вас, все серьезно?

— Да, у нас все хорошо. — О том, что пытаюсь встречаться со звездой оперной сцены, я, разумеется, умолчала. О том, что нам еще и выступать скоро вместе — лучше просто забыть. Иначе не избежать мне лекций на тему отношений на работе и построения карьеры через постель. — Он хороший, умный, чуткий мужчина, еще и состоявшийся в профессиональном плане. Мне кажется, это не минутное увлечение: у нас уже было два свидания.

— Рада слышать, что ты встретила кого-то, отличающегося от твоих предыдущих ухажеров. Твой последний хахаль… Как его звали? Ах, да, Сергей. Я ведь говорила, что он тебе совсем не пара!

«Мама заботится обо мне. Просто она делает это как умеет. Рина, спокойнее». Я повторяла мысленную мантру, но облегчение не наступало. Сглотнув вязкую горечь, я не удержалась и одним залпом осушила бокал.

— Дочь? — раздался в трубке недоуменный мамин голос.

Ну да, как это я посмела не ответить на ее реплику! Глубоко внутри появилось новое чувство. Обида? Нет, это-то как раз было привычным. Обижаться на маму можно сколько угодно, для нее это выглядело как детские капризы, от которых всегда можно отмахнуться. Раздражение. Раздражение и злость — вот их неожиданно обнаружить в себе. Я разозлилась на собственную маму?

— Мам, как ты можешь судить?! Ты ни разу не видела Сережу! Ты ни разу не видела Аркадия! Но уже сделала выводы!

— Не повышай голос на мать! — В ее тоне зазвучали очень знакомые металлические ноты, пресекающие любую попытку возразить. — Потому что я чувствую своим сердцем! Потому что одного ты зовешь мальчишеским именем, а другого мужским. Сразу видно, с ним у тебя все по-другому наконец.

Да, это был железобетонный аргумент, можно все понять об отношениях. Не спрашивая меня, разумеется.

— Мам, с Аркадием только два свидания было, рано судить.

— Катенька, постарайся хоть в этот раз ничего не испортить, дочь. Я еще не потеряла надежды стать бабушкой. Кстати, давно пора бы…

Кстати? Это она про рождение ребенка так сказала?

Приплыли.

Я наполнила бокал снова.

Потрясающий взгляд на мир. Она не задала ни одного вопроса, нравится ли Аркадий мне, влюблена ли я. Ни тени сомнения, что причина неудачи может быть и не во мне. «Хоть в этот раз не испортить», — эта фраза обожгла сердце, раскатившись горячим соленым потоком по всему телу, объяв его полностью, от кончиков пальцев ног до макушки. Я, не задумываясь, смахнула с щеки слезу и с тоской посмотрела на свои пальцы. Абсолютно сухая ладонь. Даже заплакать не могла. Сердце в груди кололо и рвалось, горло душили спазмы, но слез не было. Сколько раз обещала себе, что не пророню ни одной слезинки из-за этой женщины, и сейчас, когда я так хотела нарушить данное самой себе слово, — не могла.

Звук таймера духовки оглушительно прозвучал на всю кухню, разрушая гнет вязкой тишины. Я схватилась за него, как утопающий за спасительную соломинку.

— Ой, мам, у меня плита пищит! — Боже, сколько усилий мне стоило, чтобы не выдать голосом, как меня задевали ее слова. — Я побегу, пока все не сгорело!

— Конечно, дочь, до свидания. — По интонации я поняла, что мама была недовольна моим выбором между общением с ней, несравненной, и едой. Но естественно, вслух ничего такого она не сказала: настолько была разочарована. Вместо этого лишь скупо оборонила: — Приятного тебе аппетита, Катя. Наслаждайся ужином, а я пойду, прилягу. Что-то я себя неважно чувствую. До свидания.

— До свидания, — пробормотала я в трубку, но звонок уже был завершен.

Как обычно, последнее слово должно остаться за ней. Разве могло быть по-другому? Разумеется, нет.

Вздохнув, я пошла выключать плиту. Что я там готовила? Недоумевая, смотрела на духовку, пытаясь вернуться мыслями в реальность. Ах, да. Очередная попытка поесть каннеллони, точно. Все еще удрученная случившимся разговором, я схватилась за противень и в ту же секунду с криком отдернула руку. Раскаленный! Посмотрела на стремительно краснеющую кожу — будет ожог. Пришлось идти за аптечкой, мазаться Пантенолом, искать прихватки, которыми пользовалась обычно раз в полгода.

Наконец, блюдо было водружено на стол. Первая проба? Помнится, еще полчаса назад я думала, что от нее зависела чуть ли не моя судьба: успех или провал. Мол, сегодня звезды сложились в пользу моей персональной удачи? Наивная дурочка. Да какое это имеет значение… Главное, если мама будет довольна, ведь она решила, что «пора уже».

В памяти возник недавний спор с Егором о неудобных вопросах. Поморщившись, отметила, что он в очередной раз оказался прав. Сейчас даже вопроса не прозвучало, лишь сухое чужое желание. Но слышать такое действительно оказалось больно.

Погрузившись в размышления, я, осторожно сдувая пар, поднесла ко рту вилку с небольшим