Королева Падали - Эйден Пирс

Ее кожа становилась все холоднее, а губы уже приобретали бледно-голубой оттенок — почти такой же, как цвет моей собственной плоти. В Девяти кругах Ада смерть приходила быстро.

Я призвал магию, которая могла бы воскресить ее. Сила заплясала на кончиках моих пальцев, и я осторожно приложил ладонь к ее груди. Это было сложное заклинание, которое я не использовал со времен серии самоубийств Катрин, но магия пробудилась, как будто все это время она жила под моей кожей, и задрожала во всем моем существе.

Ее кожа на мгновение заблестела, серебристый свет окутал ее тело, прежде чем ее душа покинула смертное воплощение. Она закружилась и материализовалась в ее обличье, возвышаясь над нами с глазами, полными ужаса, и открытым ртом.

— Это чертовски страшно, — голос дрогнул, и я встретил ее обеспокоенный взгляд. Мне было больно смотреть ей в глаза, но я заставил себя опустить взгляд обратно на ее безжизненное тело в своих руках.

— Я все исправлю, — заверил я ее. — Обещаю. Через несколько минут ты будешь в порядке.

Я знал, что все будет хорошо. Я столько раз возвращал Катрин из мертвых, что сейчас должно быть проще простого. Однако мысль о том, что она останется такой навсегда — неподвижной, холодной и безжизненной — подрывала мою уверенность.

Что будет, если на этот раз моя магия не сработает?

Конечно, ее душа навсегда останется со мной, но это не то «навсегда», которое я себе представлял, когда затащил ее в Лимбо. Она не будет моей живой королевой-рабыней. Я не смогу наслаждаться тем, как ее сердце замирает, когда я делаю с ней грязные, развратные вещи. Как оно трепетало, когда мои губы касались ее губ. Как оно пропускало удар, когда я приказывал ей встать на колени.

С рыком я снова сосредоточился на своей магии, позволяя ей вытекать из самых глубин моего существа.

Все было бы гораздо проще, если бы нужно было просто вернуть ее душу в человеческое тело, но дело было не только в этом. Мне нужно было залечить ее рану, соединить мышцы и оживить ее, пока ее плоть не начала разлагаться.

— Белиал… — голос души Рэйвен раздался в моей голове, но я был слишком погружен в свою работу, чтобы обратить на него внимание.

Я чувствовал, как все идет по плану: сухожилия мышц срастались, дыра в груди медленно затягивалась, скрывая драгоценный орган, который она защищала.

— Я все исправлю, — сказал я, едва осознавая, что произнес эти слова. — Ты поправишься.

В этот момент я успокаивал скорее себя, чем ее, цепляясь за тонкий слой спокойствия, который скрывал мою панику.

Душа Рэйвен тихо ответила: «Я верю тебе».

Доверие. Как будто я заслужил его после всего случившегося.

Я был так поглощен попытками исцелить Рэйвен, что едва не пропустил шуршание за спиной. Я вовремя обернулся и увидел Бельфегора, мчащегося ко мне.

В панике, пытаясь спасти Рэйвен, я совсем забыл о Владыке Обжорства.

— Ты заслуживаешь умереть вместе с ней, Белиал! — крикнул он, превратив свои ногти в шестидюймовые ножи, направленные прямо в мою грудь.

Я напрягся, осторожно сняв тело Рэйвен с колен и приготовившись разорвать Бельфегора на куски за то, что он убил единственную женщину, которую я когда-либо любил. Я был охвачен яростью, пламя в моих глазницах взметнулось вверх, и я приготовился к бою.

Когда он оказался в нескольких футах от меня, почти достаточно близко, чтобы я мог вонзить в него свои когти, Бельфегор издал болезненный вопль, пошатнулся и упал на землю. Он корчился, судорожно хватаясь за спину, пока его движения не замедлились.

— Ты… сука…

Когда он склонился вперед, я увидел: нож Катрин был погружен глубоко между плечами Бельфегора, едва ли не задевая его позвоночник.

Душа Рэйвен стояла за ним, ее губы сжались в тонкую линию, а глаза были полны ненависти.

— Вот, чего ты заслуживаешь, слизняк, — прошипела она.

Я смотрел на нее с восхищением, пока Бельфегор дергался. Он был демоном, поэтому не мог умереть от простого удара ножом в спину. Рэйвен, казалось, поняла это почти сразу и вырвала из него клинок, только чтобы снова вонзить его в него. И снова. И снова.

Он рухнул на землю, а она продолжала его колоть. Она перешла к его голове, вонзив нож в его лицо, пока оно не превратилось в бесформенную, разорванную кучу плоти и крови. Краем глаза я смутно разглядел Катрин.

Она пришла в себя и сидела, на ее губах играла едва заметная улыбка, пока она наблюдала, как Рэйвен издевается над трупом оборотня.

Другие души стояли рядом, наблюдая, как их хозяин истекает кровью на полу. Ни один из них, казалось, не был опечален его смертью.

Я был в полном восторге от своей королевы.

— Плачущий ад, ты совершенна.

— И я готова вернуться в свое тело, — сказала она, опустив глаза на свой труп передо мной. — Это какая-то странная херня из «Сумеречной зоны».

Если бы я мог ухмыльнуться в этой форме, я бы ухмыльнулся. Даже после смерти Рэйвен имела восхитительный, дерзкий рот.

— Как прикажет моя королева.

Я закончил заклинание так быстро, как мог, с нетерпением ожидая услышать ровное биение сердца моего сокровища. Я с облегчением вздохнул, когда хрупкая мышца снова запульсировала, и затаил дыхание, когда она открыла глаза и посмотрела на меня.

— Пока я Владыка Смерти, твое сердце никогда не перестанет биться.

Глава 39

Рэйвен

Ничто так не заставляет ценить жизнь, как смерть.

Даже после того, как я была окружена смертью на кладбищах, которые грабила, и восхищалась прекрасными душами и костями в Лимбо, я никогда не была так благодарна за то, что жива.

Облегчение захлестнуло меня волнами усталости и слез, а образы моих мучений преследовали меня в полудреме. Плавание по Стиксу в гондоле Белиала было спокойным, что резко контрастировало с моим первым путешествием по реке. Он даже позволил Сесилу взять весло, чтобы он мог держать меня, пока я спала, шепча мне на ухо сладкие обещания о том, что он собирается со мной сделать, когда мы вернемся в Лимбо.

На этот раз Белиал не использовал магию сливы, чтобы проникнуть в мой сон, но я все равно видела его в нем.

Все мои враги были уничтожены, их головы насажены на весло Белиала в качестве напоминания об их предательстве. Никто из них больше не смог бы причинить мне вреда. В целом аду мне было нечего бояться, кроме демона, владевшего моей душой.

И несмотря на то, что он был ужасающим,