Королевы и монстры. Яд - Джей Ти Джессинжер

– Похоже на правду. Чертовы бухгалтеры. В каком банке?

Бухгалтеры?

– «М-мораБанк». В Андорре.

– Андорра? Интересный выбор. Он всегда пользовался армянскими банками, когда работал на Макса. Они открывают счета под десять процентов. Хороший способ вложить деньги. Дай мне номер счета.

«Когда он работал на Макса»? Кейдж что, теперь фрилансер?

Мой уровень паники настолько высок, что за собственным диким внутренним криком я почти не слышу слов, вылетающих у меня изо рта.

– Я его не знаю. Я ничего с него не снимала.

Он смотрит на меня около секунды, его улыбка тает, а голубые глаза сверкают, как сосульки на солнце.

– Не принимай меня за идиота. Ты не можешь себе позволить такое колье за учительскую зарплату.

Я поднимаю руку и касаюсь камней на своем горле.

– Это подарок на День святого Валентина, – шепчу я.

Глаза Виктора сужаются, пока он изучает мое лицо.

– Этого года?

– Да.

Он делает шаг ближе и повышает голос:

– Ты все еще с ним на связи? Где он? Где он живет?

Происходит что-то непонятное. Кусочка пазла не хватает. Речь как будто идет не о Кейдже, а о ком-то другом.

Но сейчас я не могу на этом концентрироваться, потому что пытаюсь не допустить выстрела мне в лицо.

– Да, мы на связи. Он сказал, что живет на Манхэттене.

Виктор коротко хмыкает, качая головой, и пораженно бормочет:

– Все это время, прямо под нашим носом.

Он окидывает меня взглядом с ног до головы, изучая меня с возросшим интересом.

– А ты прямо рабочая пчелка. Откуда у тебя столько времени, маленькая учительница?

Когда я лишь непонимающе качаю головой, он просто отмахивается от меня.

– Что ж, было бы желание, а способ найдется. Никогда бы не распознал в тебе шлюху, но тут не угадаешь. Иногда те, кто выглядят невинней всего, – самые большие дряни.

– Ты только что назвал меня дрянью и шлюхой?

Виктор выглядит слегка обескураженным моим тоном. Я сама обескуражена своим тоном. Это было громко, зло и даже немного угрожающе.

Мягким голосом, с вернувшейся на лицо улыбкой он спрашивает:

– А как ты назовешь женщину, которая спит с двумя мужиками одновременно?

Тем временем Моджо за спиной Виктора медленно подбирается все ближе с опущенной головой и оскаленными зубами.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Они знают друг про друга? – смеется он. – Надеюсь, нет. Расскажу ему, прежде чем убью. Не терпится увидеть выражение его лица.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь!

Когда я кричу на Виктора, Моджо громко лает.

Виктор оборачивается на звук. Воспользовавшись возможностью, я выскакиваю из-за стола, и, как только отклоняюсь, Моджо прыгает.

Увидев, что на него летит стокилограммовое шерстяное ядро, Виктор стреляет в сторону Моджо. Звук оглушительный. Я совершенно инстинктивно кричу, но не оглядываюсь и несусь по дому в направлении двери.

Не добежав до нее пары метров, я слышу свист пули у своей головы – в гипсокартонной стене появляется дыра, на пол градом сыпется штукатурка. Я пригибаюсь и продолжаю бежать, но другая пуля попадает ровно в дверь. Я кидаюсь на пол, слышу, как Виктор воет от боли, и забиваюсь в угол между стеной и дверью.

Виктор пытается высвободиться из челюстей Моджо – тот вцепился в запястье руки, которой Виктор держит ствол: видимо, поэтому выстрелы были неточными и не попали в меня. Пес яростно рычит и дико мотает головой, пятясь назад, чтобы свалить Виктора. Но тому как-то удается вырваться.

Он решает не тратить пули на собаку – просто поднимает руку и несется на меня, наставив пистолет на мою голову.

Я поднимаю руки и кричу:

– Стой!

И сразу за этим следует ошеломительный взрыв горячего воздуха и белого света, а голова Виктора лопается, как спелый томат. Кровь и мозг разбрызгиваются по стенам и потолку.

То, что от него осталось, опрокидывается на пол и больше не двигается. Из нескольких артерий в его шее тонкими струйками бьет кровь.

Я пораженно сижу на месте и не понимаю, что произошло. Я совершенно ошалело смотрю на мертвого человека на полу моей гостиной, пока не поднимаю взгляд и не вижу Кейджа посреди комнаты с ружьем моего отца в руках. Видимо, он его зарядил.

С днем рождения меня.

36

Нат

Кейдж отбрасывает ружье, летит через всю комнату, падает на колени рядом со мной и берет мое лицо в ладони.

– Детка. Детка, поговори со мной. Ты цела? Натали, посмотри на меня. Посмотри на меня!

Я отрываю свой затуманенный взгляд от безголового трупа Виктора и фокусируюсь на Кейдже.

– Максим… деньги… мои родители… ты у-убил его… – сбивчиво шепчу я.

Он берет меня в объятия, крепко прижимает к себе и целует в голову.

– Ты в порядке, – бормочет Кейдж мне на ухо. – Всё в порядке. Я здесь. Вставай.

Он пытается поднять меня, но мои ноги подкашиваются, и я безвольно оседаю в его руках. Он подхватывает меня на руки и несет к дивану, осторожно укладывает и убирает мне волосы с лица.

Наклонившись, Кейдж говорит:

– Нужно разобраться с телом. Оставайся здесь. Поняла?

Я медленно моргаю и киваю, не понимая абсолютно ничего.

Он целует меня в лоб. Потом выпрямляется, подходит к Виктору, заворачивает его в ковер, взваливает на плечо и выносит через заднюю дверь.

Наблюдая за его уходом, Моджо скулит из своего укрытия под кофейным столиком.

Я не знаю, насколько быстро Кейдж возвращается. Кажется, что всего через несколько минут, но это могли быть и часы. Дни. Недели. Придя обратно, он встает передо мной на колени и берет мои руки в свои.

Лучше не думать, сколько на них, должно быть, крови, – вместо этого я пытаюсь сосредоточиться на его лице.

– Скажи мне, что случилось.

Я сглатываю и закрываю глаза, чтобы прогнать образ со взрывающейся головой Виктора, вновь и вновь возникающий перед ними.

Монотонным голосом, который кажется очень и очень далеким, я начинаю:

– Мне позвонил Максим. Он сказал, что ты его предал. Ослушался его. Он упомянул моих родителей. Сказал, что мы все должны заплатить за то, что я обратила тебя против него. А потом появился Виктор. Спросил, где деньги. Я рассказала ему про траст, который ты на меня открыл. Потом он… он вел себя странно. Хотел знать, где ты живешь. И на связи ли мы. Он говорил так, будто ты больше не работаешь на Максима. Я не поняла, что он имел