Горный ангел - Патриция Макаллистер

– Не думаю, – покачала головой Рейчел. – Во всяком случае, не сразу.

– С чего ты это взяла? Рейчел таинственно улыбнулась.

– Не могу сказать тебе, Нил. Я дала честное слово, что пока... ну, не могу и все!

Казалось, Нил еще больше разозлился.

– Опять секреты, Рейчел?

– Опять? Что ты хочешь этим сказать?

– Я догадываюсь, что ты давно уже что-то скрываешь от меня, – сказал Нил, с удивлением замечая внезапную нервную дрожь Рейчел, – и у меня нет сомнений, что это что-то не может мне понравиться, и ты сама об этом знаешь.

Рейчел сильно побледнела, но старалась держать себя в руках.

– Какая глупость, Нил!

– Разве? – задумчиво произнес он. – Уверен, при другой ситуации ты сама призналась бы мне в своем проступке. Но я хочу поступить с тобой по-христиански и не скажу об этом больше ни слова... если ты раскроешь тайну Эйнджел.

Глаза Рейчел округлились от испуга.

– Но я не могу, Нил! Я дала слово!

– Надеюсь, ты не подкрепляла его клятвой, – необычно сурово сказал Нил. – Мне бы очень не хотелось думать, что моя будущая жена поминает имя Бога всуе.

– Нет, конечно, нет, но...

Рейчел совершенно растерялась. Но, подумав, решила, что так называемая тайна Эйнджел все равно станет явной, а сейчас это вполне могло спасти жизнь Холта, ведь наверняка Нил не откажет в помощи брату, если узнает всю правду до конца.

– Ну, хорошо, – сказала Рейчел, теребя в руках мокрый от слез носовой платок. – Я все тебе расскажу, если ты пообещаешь первым делом поговорить с помощниками шерифа.

Нил коротко кивнул, и Рейчел пришлось принять этот кивок как знак обещания.

– Эйнджел носит под сердцем ребенка Холта, – тихо сказала Рейчел.

Очевидно, Нил ожидал услышать совсем другое, потому что не сумел скрыть своего изумления.

– А Холту известно об этом? – хриплым голосом спросил он.

– Эйнджел хотела сказать ему, но не нашлось подходящего момента. Поэтому она взяла с меня слово, что я никому ничего не расскажу. Ей хочется, чтобы Холт первым узнал об этом.

– Ну конечно, – пробормотал Нил. – Это со всем меняет дело. Действительно, теперь я не могу си деть и смотреть, как рушится жизнь Холта.

– О, я знала, что ты все поймешь! – с облегчением воскликнула Рейчел. – Вот поэтому я так люблю тебя!

Внезапный прилив чувства заставил ее порывисто обнять Нила. Рейчел была слишком взволнована, чтобы заметить некоторую отчужденность своего жениха.

– Я сделаю все, что в моих силах, Рейчел, – спокойно произнес Нил, обнимая ее за талию. – Можешь об этом не беспокоиться.

У Эйнджел немного отлегло от сердца, когда Кларе Максвелл удалось найти храбреца, согласившегося, не смотря на суровую снежную зиму, отправиться в Денвер за адвокатом. Этим храбрецом оказался Жиль Мартин, тот самый кучер, который недавно вез ее и Холта в Денвер. Эйнджел была уверена, что он не скроется с деньгами тетушки Клары и постарается сделать все возможное, чтобы выполнить свою миссию.

Со времени последнего резкого разговора с Холтом в тюрьме, когда он наотрез отказался от ее помощи, Эйнджел искала, чем бы занять свое время, чтобы не думать постоянно о тяжелых обстоятельствах, сложившихся вокруг нее и Холта. Она попробовала отвлечься вязанием огромного количества детских вещей и нежной заботой о тетушке Кларе, хотя старая леди сумела не заметно поменяться с ней местами и теперь сама заботилась об Эйнджел. Поскольку она была уже не просто гостьей в этом доме, а в какой-то степени членом семьи, ей была предоставлена большая солнечная спальня на южной стороне дома, выходившая окном в английский сад. И хотя в данный момент сад был завален снегом, Клара заверила свою молодую подругу, что весной и летом он просто великолепен, и она сама увидит это своими глазами.

Переселение Эйнджел именно в эту спальню было, как оказалось, неслучайным. Рядом была смежная небольшая комната, оказавшаяся детской, предназначенной, по всей видимости, для так и не родившихся детей Клары и Джеймса Максвелл.

Там стояла деревянная детская колыбель ручной работы, а рядом с ней кресло-качалка, украшенное резьбой, которую любовно выполнил сам Джеймс Максвелл много лет тому назад. Глаза Клары наполнились слезами, когда она распоряжалась привести детскую в полный порядок.

– Дорогая тетушка Клара, ни за что на свете я не хотела бы причинять вам душевную боль, – сказала Эйнджел, в восторге разглядывая детскую. – Если один вид этих вещей вызывает у вас слезы, я попрошу Дульчибел убрать их...

– Ерунда! – резко возразила Клара. – Этот старый дом должен, наконец, наполниться звонким детским смехом. Слишком долго он был прибежищем древней старухи с сомнительной репутацией злоязычницы.

Эйнджел не могла не рассмеяться.

– Нет, вы совсем не такая!

– Такая, детка, именно такая! У кого бы еще хватило безрассудной смелости закрыть рот Пруденс Максвелл, когда она не в меру разбушевалась по поводу нового бального платья Рейчел?

– Ах, как жаль, я не слышала, как вы это сделали!

– В тот момент ты была, насколько мне помнится, слишком занята чем-то другим, – хитро улыбнулась Клара. Бросив последний взгляд на залитую солнечным светом детскую, она удовлетворенно кивнула. – Не сомневаюсь, вы с Холтом сумеете вдохнуть жизнь в эту детскую, и, может статься, не один раз!

Услышав имя мужа, Эйнджел мгновенно помрачнела, что не ускользнуло от взора проницательной англичанки.

– Крепись, девочка, – подбодрила она Эйнджел. – Война еще не закончена. Люди по-разному относились ко мне, но я никогда не теряла их уважения! И если Клара Максвелл говорит, что следует хорошенько все обдумать, значит, так оно и есть! Я заставлю этих помощников шерифа десять раз подумать, прежде чем судить Холта.

Слезы благодарности хлынули из глаз Эйнджел, и, повернувшись к тетушке Кларе, она горячо обняла ее.

– Не знаю, что бы я без вас делала, тетушка Клара, – порывисто прошептала Эйнджел.

– Вздор! – возразила Клара Максвелл, но глаза ее увлажнились.

В то утро, когда Жиль Мартин должен был отправиться в Денвер, Эйнджел получила неожиданную весточку из тюрьмы Оро. Записку привез один из помощников шерифа, не тот толстяк с похотливой рожей, которого она уже видела, а другой, по всей видимости, хорошо воспитанный, пожилой уже мужчина, который даже снял перед ней шляпу. Текст записки сильно удивил Эйнджел. Размашистой рукой Холта, чей почерк она сразу узнала, было написано следующее:

«Мне нужно поговорить с тобой. Это очень важно. Не отпускай Жиля в Денвер, пока мы не увидимся.

Холт».

Эйнджел бросилась к тетушке Кларе и показала ей записку. Прочтя ее, Клара пообещала повременить с отъездом Жиля до возвращения Эйнджел из тюрьмы.