Твой дым - Ксана М.

— Да… извините. У меня было много дел.

— Хм, ― произнесла она, и это было именно то, чего я так боялась. ― Я звоню сказать, что наша завтрашняя встреча состоится не в 10.00, как обычно, а на час позже. Я должна отвезти свою внучку в бальную школу ― её родители улетели в срочную командировку. ― я моментально хлопнула себя по лбу. Встреча. Блин! Я совершенно о ней забыла! В трубке воцарилось недолгое молчание. ― Я надеюсь, вы помните о встрече.

— Да! ― ответила слишком быстро. ― Конечно, помню! Всегда помню.

— В таком случае жду вас утром. И мисс Дэвис, не опаздывайте.

— Не лучшее время для увольнения, ― подытожила Мэнди.

Конечно же, сестры всё увидели в моих глазах: страх, сожаление, потерянность, и им ничего не требовалось говорить.

Обессиленно уронила голову на стол, почувствовав, как меня обняли родные крохотные руки. И только эти руки удерживали меня от того, чтобы вновь не заплакать.

Я сидела на стуле и как могла, пыталась унять разрастающуюся в коленях дрожь.

Эти встречи отнимали не только силы, но и лишали рассудка.

Одетт Харрис сидела прямо передо мной и внимательно изучала бумаги.

Вся наша жизнь: от макушки и до пят, подлежала постоянному жесткому контролю.

Женщина за столом была уполномоченным по правам ребенка и состояла в службе защиты детей. Своей внешностью: короткими светлыми волосами и синими глазами, на первый взгляд казалась милой и понимающей, но тот, кто хотя бы однажды видел её в работе, знал её как железную леди с волевым характером и непоколебимостью в решениях.

И ничего в эти самые моменты я не боялась сильнее, чем услышать её вердикт.

— Страховка в порядке, ― наконец, произнесла она, ― счета находятся в пределах нормы. Что насчет справки от работодателя?

Когда Одетт сложила перед собой руки, сосредоточив на мне взгляд, я затаила дыхание. Здесь я могла бы солгать, но как известно, ложь никогда не кончалась ничем хорошим. Особенно, когда ты лгал человеку, в руках которого находилось твоё будущее.

— Миссис Харрис… ― взяла себя в руки и продолжила, ― …дело в том, что я временно не работаю, ― светлые брови поднялись, и я поспешила исправиться. ― Точнее, я уволилась. Вчера. По некоторым личным обстоятельствам. Но уже активно ищу новую работу! И почти её нашла!

Она долго и внимательно смотрела на меня, а затем не спеша сняла очки.

— Скажу честно, мисс Дэвис, мне никогда не нравилась ваша ночная работа. Но, несмотря на её многочисленные минусы, я видела в ней два основных плюса: первый ― заведение слыло хорошей репутацией и второй ― благодаря ему вы имели стабильный доход. ― я незаметно облизнула нижнюю губу, чувствуя, как во рту начинает пересыхать. ― И теперь, когда оба плюса я могу считать исчерпывающими, мне не остается ничего другого, как выразить вам свои сожаления.

— Что? ― сердце сжалось от страха, и я инстинктивно вцепилась пальцами в подлокотники. ― Что вы имеете в виду?

— Отдавая ребенка в приемную семью, я должна быть уверена, что у него будет достойное будущее. Особенно, это касается Адель. Эта девочка пережила слишком многое для своего юного возраста, и я не хочу, чтобы в дальнейшем существовал хотя бы малейший шанс на то, что всё может повториться.

— Нет, ― отчаянно завертела головой, пытаясь сдержать слезы, ― нет―нет―нет, послушайте, прошу вас! Я найду работу, вот увидите, и она будет даже лучше, чем прежняя! ― подалась вперед, понимая, что глаза горят, как никогда. ― Я готова отдать за эту девочку жизнь, слышите? Готова умереть за неё. Я пойду на любую работу. На две, если это будет нужно. Я буду работать день и ночь, забуду про еду и сон, но сделаю всё, чтобы она ни в чем не нуждалась. Клянусь вам. Адель никогда не будет хорошо ни в одном другом доме. Она привязалась к нам. Она наша семья…

Одетт медленно положила очки на стол.

Её молчание продлилось всего несколько секунд.

— Вы должны понять меня, Эбигейл, ― начала она, скрепляя пальцы в замок. ― Моя работа состоит в том, чтобы не допустить хотя бы малейшее отклонение от нормы в воспитании ребенка. Да, для девочки, разделение с вами, несомненно, будет травмой, но я обещаю, что определю её к лучшим психоаналитикам Нью―Йорка.

— Да не нужны ей ваши психоаналитики! ― взорвалась, вскакивая с места. ― Как вы не понимаете, что тем самым причините ей огромную боль?! Она только начала приходить в себя, только стала улыбаться, а вы хотите снова заставить её страдать…

— Не это является моей целью, ― спокойно, но твердо произнесла Одетт. ― Я просто хочу, чтобы у малышки были комфортные условия. И чтобы она была счастлива.

— Счастье измеряется далеко не деньгами, миссис Харрис, ― я почти что выплюнула ей это в лицо. ― Я думала, что женщина, у которой есть дети, понимает это. Да, мы не богаты. Я не имею возможности одевать её в наряды от кутюр, но у меня есть нечто большее, чем деньги. У меня есть любовь. И я готова дарить её снова и снова, зная, что она никогда не кончится. Когда тебя искренне любят, то становится не важно, во что именно ты одет: в дорогое платье или потертые джинсы. Важно лишь то, что на душе у тебя тепло. А рядом есть люди, которым ты нужен.

Впервые за долгие годы я позволила себе высказать то, что на самом деле было на моём сердце. Пусть манеру выражения и объект для опыта избрала и не самые подходящие, но понимала, что больше просто не могу молчать.

И теперь, когда до закромов сознания начала добираться вся катастрофичность происходящего, ни на шутку испугалась, подумав о последствиях своей несдержанности.

Потерять Адель ― вот самый сильный мой страх.

— Я согласна с вами, мисс Дэвис, ― неожиданно произнесла Одетт, поднимаясь со стула, ― счастье измеряется далеко не деньгами. Но как не прискорбно ― зависит от них.

Её властный взгляд напомнил взгляд Дарена. Та же холодность и отстраненность. Те же манеры держаться.

— В любом случае, ― продолжала она, ― я просто не в силах что―либо сделать. По договору, единственным условием является наличие у вас стабильного заработка. Я могла бы принять во внимание смягчающие обстоятельства, если бы ваша семья не держалась только лишь на вас. Но ведь, насколько мне известно, рядом с вами нет мужчины, верно? Жениха, мужа? Адель, как и вам, нужно сильное плечо, которое могло бы гарантировать ей ту поддержку, которую не всегда способна