P.S. Я тебя ненавижу - Лорен Коннолли

Он смеётся, и я упиваюсь этим звуком.

— Конечно. У меня есть двадцать минут. Как мне тебя развлечь?

На другом конце слышится звук закрывающейся двери, а потом голос Дома становится чуть ниже.

— Хочешь, я расскажу тебе, что бы я с тобой сделал, если бы был сейчас рядом?

У меня подскакивает пульс, а вместе с ним и дыхание. Не лучшая идея.

— Извини, это слишком… развлекательно.

Я тяну на себя дверь лестницы и мрачно смотрю на бетонные ступени.

— Может, споёшь?

— Мэдди, — простонал он моё имя, и даже несмотря на явное раздражение, мне нравится, как это звучит.

— Ну пожалуйста, — вздыхаю я. — Мы оба знаем, что у тебя голос рок-звезды. Я даже не буду заказывать плейлист. Спой что хочешь.

— Хм. Что хочу? — Он делает паузу. — Ладно. Когда мне начать?

Я смотрю вверх на крутые ступени и ставлю ногу на первую.

— Сейчас, пожалуйста. И я не смогу говорить, пока занимаюсь этим занудством, так что просто продолжай, пока я не скажу, что закончила.

Я выключаю микрофон, чтобы он не слышал, когда я неизбежно начну задыхаться.

— Похоже на розыгрыш. Но я тебе доверяю, Сандерсон, — фыркает Дом. Очищает горло. А потом, этот потрясающий человек начинает петь Death of a Bachelor.

Ну конечно. Джош любил панк-девочек с их злой музыкой, но Дом всегда тяготел к эмо-бой-бэндам. В старших классах он пытался зачёсывать тёмные волосы на лоб, как Брэндон Ури или Джерард Уэй, но они постоянно вились в очаровательную завитушку.

Похоже, его любимая группа с годами не изменилась.

Я начинаю подъём с улыбкой.

Но постепенно она превращается в гримасу, а потом и вовсе исчезает — мой рот просто остаётся приоткрытым, пока я задыхаюсь. Голос Дома помогает отвлечься от сжимающейся груди, но каким бы потрясающим ни было его пение, он не может вложить воздух в мои лёгкие.

На седьмом этаже мне приходится сесть и воспользоваться ингалятором. Пока я даю своим лёгким передышку, слушая очередную песню Panic! At the Disco, мимо меня пробегает парень в костюме — просто берёт и бежит вверх по лестнице, даже не взглянув в мою сторону.

Его лёгкость насмехается надо мной, но я отгоняю раздражение, заставляя себя снова подняться на ноги.

Пятнадцать минут до собрания. Осталось пять этажей.

Дом переходит к High Hopes, как будто точно знает, какой заряд бодрости мне сейчас нужен.

Когда я, наконец, дохожу до этажа, где расположены офисы Редфорт Тим, я задыхаюсь, но всё ещё дышу. У меня есть пять минут, чтобы прийти в себя перед тем, как войти в конференц-зал. Перед тем как выйти из лестничной клетки, я включаю микрофон.

— Эй, — выдыхаю я, голос выходит из горла, словно сдувающийся шарик. Я морщусь, услышав себя, и по тому, как резко меняется интонация Дома, понимаю, что он тоже это заметил.

— Мэдди? — Его игривый тон исчезает. Больше никакого пения. — Ты задыхаешься.

Я кашляю, пытаясь превратить это в смешок, и радуюсь, что он не видит, насколько красное и мокрое у меня лицо. Хорошо, что я надела чёрное, потому что чувствую, как пот стекает по спине.

— Всё нормально, — мой голос звучит чуть лучше. Чуть. Но Дома не обманешь.

— Что ты только что сделала?

— Всё в порядке. Просто… в офисе сломался лифт. Пришлось подняться по лестнице.

Смотрите-ка, целое предложение. Почти как новая. Я смотрю на время на телефоне. Три минуты до начала собрания.

— Спасибо…

— Сколько этажей? — Его голос становится ледяным. Никаких шуток, никакой мелодичной красоты его пения.

— Не так уж много.

Я отодвигаю телефон, делая очередной рваный вдох, а потом возвращаю его к уху.

— Мне надо бежать. Ты был великолепен. Спасибо.

— Мэдди…

— Люблю тебя! Пока!

Я нажимаю на отбой, и только потом осознаю, что только что прокричала Дому, лишь бы быстрее закончить разговор.

О боже. О нет.

Я только что сказала Дому, что люблю его?

Эта паническая мысль не покидает меня, пока я спешу через офисное пространство Редфорд к Конференц-залу Б.

К счастью, кто-то решил заказать кейтеринг, и все заняты наливанием себе кофе и намазыванием сыра на бейглы, так что никто не обращает внимания на то, что я вошла за минуту до начала, выглядя так, будто меня по лестнице тащили волоком.

Он не воспримет это всерьёз. Не может. Это не было признанием в любви. Просто случайное завершение разговора.

— Мэдди! — зовёт меня Памела из-за кофе-машины, где уже добавляет в чашку третий пакетик сахара. — Подключи ноутбук к монитору, начнём с цифр.

Я киваю и беру пульт от проектора. Злюсь на начальницу за то, что она настояла на моём присутствии, но одновременно благодарна ей за то, что теперь у меня есть чем заняться, кроме как зацикливаться на словах, которые я случайно сказала мужчине, принимающему всё слишком близко к сердцу.

Собрание затягивается на всё утро. Оно не бесполезное, но его можно было бы сократить вдвое, если бы мои коллеги не любили так наслаждаться звуком собственного голоса. Когда босс моего босса в десятый раз повторяет одну и ту же мысль, просто сформулированную иначе, я уже готова выбросить его в окно и заставить подняться наверх по лестнице — вдруг запыхается настолько, что перестанет наполнять комнату запахом кофе и важностью собственной персоны.

Но я не могу выбросить человека из окна только потому, что он меня раздражает. Я даже не могу саркастично поддеть его, как сделала бы с Домом, Джереми или Тулой.

Нет. На работе мне приходится поддерживать образ весёлой, доброжелательной Мэдди. Той, у которой всегда есть улыбка для коллег, которая играет в команду. Которая смеётся над шутками, даже если у их автора понятия нет о чувстве ритма в юморе. Которая молча выслушивает жалобы на вещи, которые можно было бы исправить за пять минут.

В Редфорд меня называют милой, обаятельной, отзывчивой. Говорят, что я незаменима, что спасаю ситуацию, что без меня никуда.

Без первого списка прилагательных, боюсь, я не удержалась бы за второй. А без второго моя работа была бы под угрозой.

Поэтому я держу при себе свои мелкие раздражения. Например, то, что мне пришлось подниматься на двенадцать этажей, имея хроническую астму.

Наконец, незадолго до полудня, начальство находит решение проблемы, и мы можем разойтись. Я валюсь в кресло в свободном кабинете, достаю телефон из кармана брюк, которые выглядят как деловые, но на самом деле являются замаскированными спортивными штанами. Во время собрания он несколько раз вибрировал, и теперь я открываю сообщения.