Жестокое искушение - Джилл Рамсовер

Черно-белый дизайн сочетал в себе готический стиль, который уравновешивал женственность цветов, придавая произведению элегантный, но загадочный вид. Это не могло быть более идеальным.

— О, Оран, — прошептала Лина, прижав руку к сердцу. — Это невероятно.

— Я хотел, чтобы моя королева всегда была со мной, — снова взял ее руку. — Ты уже часть моей души, Лина Шульц. Скажи, что ты будешь моей женой.

Она опустилась на колени и обняла меня.

— Да, я определенно буду твоей женой, — она отстранилась, слезы дрожали на ее ресницах. — Спасибо, Оран. Большое спасибо за все.

— Не нужно благодарить меня за то, что я отношусь к тебе так, как ты заслуживаешь.

— Да? А что, если я очень, очень хочу показать свою благодарность? — Ее рука скользнула вниз по моей груди к члену.

— Кто я такой, чтобы говорить тебе, что можно, а что нельзя?

Она ухмыльнулась, прикусив мою нижнюю губу.

— Я так и думала.

Сделал то же самое, а затем отнес в спальню. Она показала мне, насколько благодарна, а я ответил ей взаимностью. Дважды.

После этого мы приняли душ и привели себя в порядок, готовясь к вечернему выходу. Я справился за долю времени, которое потребовалось ей, поэтому отправился в свой кабинет на некоторое время, прежде чем снова проверить ее. Она наносила последние штрихи макияжа, ее золотистые волосы почти светились, свободно ниспадая на спину.

Прислонился к туалетному столику и наблюдал за ней.

— Веллингтона больше нет. Я подумал, что ты должна знать.

Рука Лины замерла в воздухе, когда она наносила тушь для ресниц.

— Полагаю, это хорошо, — тихо сказала она. Ее глаза встретились с моими в зеркале, прежде чем она продолжила. — А что насчет моей матери? — слова были едва слышны.

Мы не говорили об этой женщине с тех пор, как Лина согласилась на ее смерть. Я начал предполагать, что Лина никогда не спросит.

— Ее больше нет, но мы позаботились о том, чтобы она передала свое состояние в траст Амели в качестве бенефициара. Деньги, вероятно, поступят не сразу, так как нам придется объявить ее мертвой. Тела не будет. — Я подумывал сделать это похожим на несчастный случай, но где же было бы в этом веселье? Лина никогда не говорила сделать это быстро. Элиза Брукс должна была страдать. К концу она умоляла меня убить ее.

Последние две недели были одними из самых приятных в моей жизни.

— Это нормально. Амели пока обойдется без этого.

— Она, может, и обойдется без денег, но не обойдется без своей сестры, что и произойдет, если ты не поторопишься. Еще десять минут, и мы опоздаем.

— Черт! Я готова. — Она еще раз провела маленькой щеточкой по ресницам, затем засунула ее обратно в тюбик. — Дай только надеть туфли и взять клатч.

Мы добрались до машины с запасом в три минуты. Я заказал транспорт, не желая возиться с парковкой, так как нам предстояло столкнуться с театральными пробками в субботний вечер. Пешком было бы быстрее, но при двадцати пяти градусах мороза это не вариант. Вместо этого мы сидели на заднем сиденье роскошного Escalade, наблюдая, как другие борются с холодом.

После двадцати минут, в течение которых Лина рассеянно играла с молнией на своей сумочке, я положил свои руки на ее, когда водитель подъехал к театру. Она встретила мой забавный взгляд широко раскрытыми глазами, затем посмотрела на наши руки, не осознавая, что делала.

— У нее все получится. Это то, о чем она мечтала. — Амели неожиданно получила небольшую роль танцовщицы в бродвейской постановке «Чикаго», временно заменяя актеров, которые заболели сильным гриппом. Это не было постоянной работой, но стало бы огромным плюсом для ее резюме.

— Я знаю, просто у нее было так мало времени, чтобы выучить хореографию. Я бы была в ужасе.

— Она не ты, Лина. Хореография — ее жизнь.

Лина кивнула, как раз когда водитель открыл ее дверь. Мы вышли из машины и поспешили внутрь здания. Зима явно еще не отпускала город. Внутри билетер отсканировал штрих-код с моего телефона и проводил нас в коридор к нашим местам в ложе.

— Просто из любопытства, ты будешь так же нервничать за наших детей? — спросил я, сдерживая ухмылку.

— Наших детей? — выпалила она, затем прикрыла рот рукой и огляделась, чтобы убедиться, что никто не услышал ее.

— Ты обожаешь Амели, и с вашей разницей в возрасте она почти как дочь. Логично, что ты захочешь своих. — Я не особо задумывался о детях до Лины. Теперь, когда увидел ее заботливую натуру, дети звучали довольно заманчиво.

— Не знаю. Раньше это не казалось реальной возможностью, поэтому не особо задумывалась об этом. Полагаю, это меня немного беспокоит.

— Что именно?

— Материнство. А вдруг я не буду любить своих детей так, как должна? — ее шепот был душераздирающим. Меня бесило, что мать заставила ее сомневаться в себе.

Я улыбнулся и покачал головой.

— Это невозможно. Люди либо имеют душу, либо нет. Кто-то, кто любит так сильно, как ты, не может просто выключить это. Ты была бы лучшей матерью в мире.

Она остановилась и посмотрела на меня стеклянными глазами.

— Я люблю тебя, Оран.

Мои легкие сжались в груди.

— Скажи это еще раз, — потребовал, не уверенный, что когда-либо смогу наслушаться этого вдоволь.

— Я люблю тебя.

— Черт, я тоже люблю тебя, — притянул ее роскошное тело к себе и поцеловал со всей страстью, которую она во мне пробуждала. Я хотел, чтобы она почувствовала себя так же захвачено, как и я. Когда наконец отстранился, ее расширенные зрачки и розовые щеки говорили мне, что преуспел.

— Оран, люди смотрят, — прошептала она, косясь в сторону.

Моя ответная ухмылка была откровенно дьявольской.

— Хорошо. Нет причин, почему весь мир не должен знать, что ты моя.

Она застенчиво улыбнулась.

— Ты мог бы арендовать билборд.

— А почему ты думаешь, что я этого не сделаю? — сказал с абсолютной серьезностью.

Ее улыбка дрогнула, прежде чем она покачала головой в притворном раздражении.

— Боже мой. Во что я ввязалась?

Я подмигнул.

— По крайней мере, тебе никогда не будет скучно.

— Не дай бог.

— Давай