Хромой из Варшавы. Книги 1-15 - Жюльетта Бенцони

— Ты пришел составить мне компанию? Очень мило с твоей стороны. План-Крепен внезапно захотелось послушать вечернюю мессу в Нотр-Дам…

Внимательно всмотревшись в племянника, она спросила:

— Что случилось? Почему у тебя такой взъерошенный вид?

— Вот! — произнес он патетическим тоном, протянув ей послание, которое он постарался разгладить, хотя и не совсем успешно.

— Что это? — осведомилась она, отставив бокал и выбрав среди своих цепочек крохотный лорнет, инкрустированный изумрудами. — Похоже на письмо, с которым обошлись не слишком деликатно!

— Так оно и есть! И это письмо от Лизы! Да вы прочтите!

Альдо следил за выражением лица старой дамы и сразу заметил, что уголки губ у нее потихоньку приподнимаются.

— Кажется, вы находите это забавным?

Она подняла на него искрящиеся лукавством глаза:

— Чрезвычайно! Но я достаточно хорошо знаю тебя, чтобы понять, как это тебе не нравится! Здоровый воздух кроткой Гельвеции[175] не для тебя, ты же привык жить в вихре страстей! Аквилон, мистраль, самум — вот что тебе нужно. Тихий бриз озера Леман для тебя невыносим. А вот твоей жене он очень подходит.

— Да нет же! Разве вы не помните, сколько приключений мы пережили с Лизой, находясь рядом или в разлуке? Она жаждет страстей так же, как и я!

— Ты жаждешь, без сомнения, но вот она… Вспомни, сколько твоя жена вынесла, и именно в разлуке с тобой! Перечислить?

— Не стоит! У меня хорошая память.

— Постарайся, чтобы она была еще и объективной! Лиза принимала участие во всех твоих приключениях. Сначала как секретарь, затем как подруга, наконец, как жена. Сейчас она мать… и это чертовски большая разница!

— Не для меня! Она была беременна, когда мы с Адальбером гнались за «Священными Судьбами». Близнецы уже появились на свет, когда Лиза угодила в ловушку, расставленную этим демоном из Гималаев…

— И вновь беременна, когда ты преследовал убийцу-садиста во время роскошных приемов в Ньюпорте! Теперь у вас трое детей, и я полагаю, ей хочется немного передохнуть! Она знает, что твоя страсть к знаменитым камням часто подвергает тебя опасности, и я уверена, что Лиза провела больше бессонных ночей, чем ты можешь себе вообразить. Сейчас она думает, что твоего ремесла достаточно, чтобы приправить жизнь перчиком, который тебе так необходим, но она-то мечтает — для детей и для тебя, кстати, тоже — о теплом очаге, о тихой гавани, где ты можешь обрести покой после битвы. Кроме того, — жестко сказала тетушка Амели, — подобно твоим друзьям, ты не молодеешь, помни об этом!

Несмотря на насмешливую улыбку, сопровождавшую эти слова, Альдо получил оглушительный удар прямо в лицо.

— Что ж, — произнес он, задыхаясь от обиды, — вы умеете поднять ослабевший дух!

— Не смотри на меня так! Да, хоть ты старше жены на полтора десятка лет, она вовсе не считает тебя развалиной, и я убеждена, что отец новобрачной завоюет сердца всех дам, когда твоя дочь Амелия будет выходить замуж. И ты сам об этом знаешь!

— Теперь еще и это! Свадьба Амелии! Знаете ли вы, тетушка Амели, что скоро я начну бояться ближайшего дня рождения?

— Разве я боюсь? Мне скоро восемьдесят, и я, черт возьми, горжусь этим! Словом, перестань говорить глупости, отправь жене самое нежное послание, скажи ей, что полностью ее одобряешь и…

— Одобряю то, что она мчится в Швейцарию, стоит одному из детей чихнуть? Ну, нет! У нас тоже есть превосходные врачи!

— …что ты полностью ее одобряешь, — повторила маркиза, возвысив голос, — любишь и ужасно скучаешь по ней. Ты влюблен в Лизу, как в первый день… и страдаешь, что тебе приходится спать без нее. Разве не так?

— Да, и она это знает. Я рассказал ей о том, что здесь происходит, и попросил приехать ко мне вместе с младенцем и няней. Погода прекрасная, город утопает в зелени…

— Но коровьих колокольчиков не слышно! И даже если бы в Деревушке по-прежнему были коровы, Лиза наверняка заявила бы, что их молоко не соответствует строжайшим требованиям гигиены! Что ты хочешь, она швейцарка!

— Мне как раз и хотелось бы, чтобы она не была швейцаркой до такой степени!

Разговор прервался с приходом Адальбера, который вернулся с выставки. Красный и запыхавшийся, он тяжело опустился в кресло.

— С ума сойти, сколько там народу! — бросил он. — Еще два-три трупа — и вы можете продлевать показ хоть до Рождества. Естественно, больше всего публику привлекают драгоценности и платья. Подойдя к витринам, люди буквально прилипают к ним, и их нужно уводить силой. К счастью, полицейские — парни крепкие, и их более чем достаточно! Вы не окажете мне милость в виде бокала шампанского, дорогая маркиза?

— Теперь вы понимаете, почему я отказалась идти с вами? — сказала тетушка Амели, выполнив просьбу Адальбера. — Вы меня представляете в таком состоянии? А вот вам срочно нужно принять душ!

— Чтобы опять стоять? Ну, нет! Мне нужна ванна, горячая ванна с ароматом ливанского кедра, в которой я буду наслаждаться сигарой! Кстати, как прошел твой обед? — спросил он, повернувшись к Альдо.

— Я тебе расскажу, пока ты будешь изображать одалиску в ванной комнате.

— Но, видишь ли… я могу задремать.

— Выбирай, старина: или ты куришь, или спишь. Сигара мне не помешает. Надо поговорить! — добавил он сквозь зубы.

Оба прошли в комнату Адальбера, и пока археолог наливал воду в ванну, высыпав в нее целый флакон ароматических солей, Альдо уселся на край постели, сунул письмо Лизы в карман и достал записочку Каролин.

— Я только что получил это послание, и мне хотелось бы узнать, что ты об этом думаешь!

Выйдя из заполненной паром ванной, Адальбер взял записку, пробежал по ней глазами и поднял брови.

— Письмо выглядит слишком угрожающим, чтобы скрывать западню… но я бы предпочел пойти с тобой… на всякий случай!

— Я тоже, поэтому и решил переговорить с тобой. Но она хочет, чтобы я пришел один. Что ты предлагаешь?

— Мы пойдем пешком — моей машине трудно остаться незамеченной! — ты войдешь в дом и узнаешь, что хочет Каролин, а я тем временем буду прогуливаться по улице и сразу прибегу, если потребуется. Постарайся только оставить открытой решетку ворот: мне все меньше и меньше нравится лазить через стены…

Было чуть больше половины одиннадцатого, и дождь лил как из ведра, когда два друга, запахнув макинтоши, подняв воротники и нахлобучив до