Дом на берегу счастья - Фиона О’Брайан

выстроила сама. И да, я держала ее подальше от тебя, и правильно сделала. Дай тебе волю, ты бы вырастила из нее такую же тщеславную манипуляторшу, как ты. А этого я допустить не могла. Труф – самостоятельная женщина, сильная, добрая и уверенная в себе, и мы с ней не играем друг с другом ни в какие игры.

– Вот как? – слегка улыбнулась Эвелин. – Возможно, ты удивишься, но ты знаешь ее не так хорошо, как ты думаешь.

– Что это значит?

– Ну, например, ты знала, что ее начали травить какие-то мерзавцы в Интернете?

– О чем ты?

– Я так и думала, – произнесла Эвелин, не сумев скрыть своего торжества. – Я все узнала от Джоша… И кажется, Труф еще рассказала об этом нашему соседу, тоже очень привлекательному мужчине. Он хирург, и Труф ему явно нравилась… Но суть не в этом. Суть в том, что эти ужасные люди, кто бы они ни были, преследовали ее, угрожали ей и вообще всячески отравляли ей существование. Полагаю, она приехала сюда в том числе поэтому – чтобы сбежать от этого ужаса! И она ни с кем не хочет это обсуждать. С этим нужно что-то делать.

На мгновение Полин потеряла дар речи. Затем она покачала головой, словно пытаясь поставить мозги на место. У нее неприятно засосало под ложечкой. Ей следовало догадаться, что Эвелин заранее припасет какой-нибудь подлый приемчик. Это оказался удар ниже пояса. Но он все равно не ослабит ее решимость. Она заставит мать исправить последствия ее очередного вмешательства в чужую жизнь.

– Хорошо, я поговорю с ней. Не сомневаюсь, у нее были свои причины… А сейчас я хочу, чтобы ты позвонила Майку. Или можешь спуститься вниз и поговорить с ним лично. Главное, ты должна сказать ему, что ты все не так поняла и что Труф на самом деле ни с кем не помолвлена. Я серьезно, мама. Если ты сейчас этого не сделаешь…

– У меня нет его номера. – Эвелин упрямо поджала губы.

– Труф что-то упоминала про ваш общий чат в Ватсапе. Он ведь должен быть у тебя в телефоне? Дай мне свой телефон, и я живо найду номер Майка. А если ты этого не сделаешь… я все расскажу Труф.

Эвелин мысленно взвесила все «за» и «против».

– Я тебе помогла, рассказав про эту историю с травлей. Если я соглашусь позвонить Майку и рассказать ему, что я все не так поняла, перепутала и так далее… тогда ты должна пообещать, что не выдашь меня Труф, – сказала она и заерзала на месте. – Не хочу, чтобы она ненавидела меня, как ты.

– Точнее, ты не хочешь, чтобы правда выплыла наружу. Я вовсе тебя не ненавижу, мама. – Полин тяжело вздохнула. – Просто мы как мать и дочь не подходим друг другу. Такое иногда случается. Ты не скрывала, что я всегда была для тебя разочарованием, все время, сколько я себя помню. Я тебе была не нужна. При любой возможности ты оставляла меня одну или спихивала всю заботу обо мне на нянь…

– Бога ради, Полин! Я была так молода… У меня была своя жизнь! А ты всегда была трудным ребенком…

– Давай же. Возьми телефон и позвони. Прямо сейчас.

– И ты обещаешь, что ничего не расскажешь Труф?

– Обещаю, если ты впредь будешь вести себя прилично и перестанешь лезть в ее дела. Я думаю, на данном этапе нашей жизни мы обе вполне можем поступать как цивилизованные люди. – Полин протянула Эвелин ее телефон. – Ты согласна?

Эвелин набрала номер, перевела дыхание и изобразила на лице радостную улыбку:

– Алло, это Майк? Да-да, я понимаю, что, возможно, это неожиданно… Не волнуйся, много времени я у тебя не отниму. Видишь ли, я хотела перед тобой извиниться… Да-да… Помнишь, ты на днях заходил проведать Труф? Так вот, я тогда все неправильно поняла. Она вовсе не помолвлена с тем адвокатом. И, похоже, никогда не была с ним помолвлена. Он просто импульсивный коллега по работе, который по уши в нее втрескался… В тот же день она дала ему от ворот поворот… Да… Я, дура старая, развесила уши, а он навешал мне на них лапши… Нет-нет, что ты… Я до сих пор не пришла в себя после операции. Вообще-то я воробей стреляный, меня на мякине не проведешь… Но когда я ошибаюсь, я всегда стараюсь признавать свою вину… да-да, mea culpa [14]… Боюсь, в этот раз я натворила серьезных бед. Мне тяжело это говорить… но Труф очень грустит. Конечно, она не знает о нашем разговоре. Я, как ты и просил, ничего ей не рассказывала… но, думаю, она ужасно расстроена, что… ну, что ты как будто пропал без вести. Если я правильно понимаю, вы двое уже успели подружиться… и мне больно думать, что из-за меня ваша дружба разрушится… Ты не мог бы как-нибудь поговорить с ней? Так сказать… расставить точки над «i»? О, и раз уж мы заговорили об этом… Труф будет вне себя, если заподозрит, что я ввела тебя в заблуждение… Ты меня понимаешь, Майк? – Эвелин положила трубку и посмотрела в глаза Полин. – Что ж, я выполнила свою часть сделки. Теперь мне интересно, выполнишь ли ты свою.

– Разумеется, – нахмурилась Полин. – Но это только ради Труф. Лучше ей не знать, что ее бабушка нарочно обманывает людей, с которыми ей хочется сойтись поближе. Ты поступила неправильно, мама. И я ничего не расскажу Труф только потому, что скоро она вернется в Лондон, где ты со своими манипуляциями ее не достанешь. Но если ты еще раз выкинешь что-то подобное, наша сделка отменяется.

– По рукам, – согласилась Эвелин.

Глава 40

– Простите? – Стелла очнулась от своего оцепенения. – Я отвлеклась…

Она сидела в саду вместе с Морой и доктором Эдом, а рядом Фредди забавлялся с игрушечным корабликом. Несмотря на довольно позднее время – шесть часов вечера, – на улице все еще царило успокаивающее тепло.

На Море была широкополая шляпа от солнца с обвисшими полями – она теперь всегда надевала ее, когда выходила в сад, и не расставалась с ней, даже сидя в тени.

– Доктор Ари сказал, что у меня очень нежный цвет лица, – объясняла она, – и что его надо беречь.

– Я хотел узнать, как там дом на авеню, уже продан? – спросил доктор Эд у Стеллы.

Ей нужно было сосредоточиться, но с каждым разом ей это удавалось все хуже. Ночами она страдала от бессонницы, а когда все-таки засыпала