Особо опасная студентка - Пальмира Керлис

До конца этой лекции и все следующие я сидела как на иголках. Отвлечься не помогали ни схема сейфа, ни устроенная Мойрой перепалка по поводу моей отсебятины в общей творческой работе. Рона и без меня ей объяснила, что раз вся наша группа получила высший балл, то претензии не принимаются. Главное — результат, победителей не судят. Дита пыталась возмущаться, что Лиза толком ничего у трибуны не сказала, но та заявила о своем огромном вкладе при сборе информации, кося на меня глазом. Я согласно покивала, и конфликт был исчерпан.

Едва учебный день закончился, она убежала заниматься танцами, а я осталась в пустой аудитории и сделала попытку уткнуться в тетрадь. Тщетную. Расчеты продвигались со скрипом, ни малейшей сосредоточенности. Внутри что-то щемило, грудь сжималась при каждом вдохе, будто воздуха не хватало. Из головы не шли последние секунды моего выступления, перед глазами стоял Аттикус и тот его изгиб в уголке губ. Символы на белом листе бумаге расплылись, превращая расписанную формулу в грязное пятно. И я не выдержала.

Нет, оставлять это так нельзя.

Сморгнув мутные круги, я убрала тетрадь и направилась на кафедру прорицания. Там было тихо, вторая половина дня. Студентов практически не было, зато в комнате отдыха оказались преподаватели, они и подсказали, куда идти. Я отыскала кабинет Аттикуса в конце длинного коридора, увешанного магографиями выпускников предсказательского факультета. Счастливых, в синих мантиях, с такими же синими приколотыми «дипломными» артефактами в виде знака Междумирья — розы с шестью лепестками. Мой должен был быть бордовым. Я его почти заслужила. Но не получила. Недотянула всего ничего…

У глянцевой двери я застыла, не решаясь постучать. За ней слышались голоса — его и чей-то еще, пискляво-заискивающий. Обсуждали «крайне неудачную тему курсовой» и что лучше выбрать другую, которая нерадивой студентке по силам. Я уж было решила, что не судьба и следует зайти позже, но тут дверь распахнулась. В меня врезалась студентка, вылетевшая из кабинета, ойкнула и посторонилась. Аттикус вскользь прошелся по мне взглядом из-за письменного стола.

— О, нарушительница правил, — поприветствовал совершенно обыденным тоном. — Вы что-то хотели?

— Да.

Единственный ответ, на который пока хватило. Короткий, произнести его без запинки легко. Выдавить улыбку — уже сложнее, но я справилась.

— Идите, — обратился он к мнущейся на пороге студентке. — Надеюсь, следующая предложенная вами тема курсовой будет удачнее.

Она судорожно покивала и ретировалась. Я прошла в кабинет, закрыла за собой дверь. Его хозяин поднялся из-за стола, спрятал руки в карманах. Садиться на стул стало как-то неудобно, и я осталась стоять в метре от Аттикуса, с идиотской приклеенной улыбкой.

— Я не менталист и мысли читать не умею, — произнес он с привычной иронией. — Вам придется сказать, в чем дело.

— Менталисту мне как раз пришлось бы сказать, — взяла я себя в руки. — Блок на сознании, без которого ходить неприлично, мысли читать не позволяет. А вы умеете догадываться без слов.

— Все же предпочитаю слова.

— Я видела вас на лекции по истории Междумирья…

— Немудрено, я там был. — В нем промелькнула некая слаборазличимая и тщательно скрываемая эмоция. — Отличное выступление. Смелую речь в финале толкнули, браво. Поздравляю с произведенным фурором. Хотя не все оценили.

— Например, вы?

— С чего такой вывод?

— Бросьте. Это ведь та самая девушка, — я посмотрела на него прямо, не позволяя себе сбиться, — о которой вы мне говорили.

— Та самая, — подтвердил Аттикус очень сдержанно. — Переживаете за мою реакцию? Напрасно. Я даже рад, что ваш рассказ неожиданно оказался о ней. Как вы верно отметили, подобные истории стремятся забыть.

— Я не сразу заметила вас в аудитории. Возможно, во время выступления использовала несколько резкие выражения…

— Не без этого. Джезебел бы понравилось.

У меня невольно вырвался веселый смешок, его губы тронула улыбка. Теплая и бесхитростная, какие он адресовал лишь избранным. В глубине голубых глаз проявилась нежность с толикой бессильной тоски.

Давно все понял, но делает вид, что не догадывается? Я ношу маску, Аттикус подыгрывает. Вполне в его духе. Не настаивать, не лезть в душу. Терпеливо ждать.

Так больше продолжаться не может.

Я шагнула к нему. Достаточно близко, чтобы бросило в жар. Сердце стучало в груди бешено, пальцы подрагивали. Тянуло снова уткнуться носом в его плечо, как на открытии или раньше, гораздо раньше. Сколько таких моментов было… Счастливых, что я по дурости не осознавала слишком долго. Мы были рядом, вместе, чуть ли не каждый день. Всегда, когда мне становилось по-настоящему хорошо, это происходило благодаря ему. А он об этом так и не узнал.

— Атти, я…

— Студентка Лэйн, — перебили меня. — Вы не находите, что это уже непозволительная фамильярность?

— Ну хватит. — Ломать комедию! — Это я. Джез.

Его бровь дергано приподнялась.

— Это шутка сомнительного юмора?

— Нет, — покачала я головой. — Не шутка.

— Ясно. — Он отступил на шаг. — Вы отыскали информацию про мою подругу юности и решили поизмываться. Вам весело?

Я оцепенела. Рот открылся с трудом, но Аттикус жестом велел замолчать, припечатав:

— Больше ничего не желаю слышать.

Не поверил? Да есть миллион всего, что знаем только мы вдвоем! Доказать, кто я, — раз плюнуть. Но зачем, если это вообще надо доказывать?..

Не обронив ни слова, я развернулась и вышла из кабинета. Не оглядываясь и стараясь не думать. Ни о чем.

На улице было пасмурно, небо затягивали серые тучи. Сквозь редкие просветы пробивалось солнце — бледно-желтыми лучами, почти неразличимыми на фоне общей хмари. Похолодало совсем немного, но я зябко поежилась, кутаясь в пиджак. Чудилось, что я где-то потерялась — посреди необъятной пустоты, сплошного чудовищного ничто, с каким и бездне не сравниться. Не так-то она страшна. Вон бывает хуже.

Вывод напрашивался один: неважно, сколько тебе лет, годы — не помеха тому, чтобы порой быть круглой дурой. Просто, когда ты старше, хватает мозгов долго не убиваться даже по самому грустному поводу. Чувства, конечно, против, но притуплять их тоже успеваешь научиться. Волшебного переключателя настроения, увы, не существует, хоть фейская пыльца и пытается им прикидываться, зато можно сделать осознанный выбор, переключив внимание на вещи поважнее. А они имеются!

Я добрела до комнаты общежития, раскрыла тетрадь и с головой погрузилась в расчеты. Сперва она сопротивлялась, потом формулы вытеснили оттуда любые мысли, кроме тех, что про