Любовь на проводе - Б. К. Борисон

— Конечно. Так и сделаем.

Из коридора доносятся голоса.

Джексон и Эйлин спорят сразу о трёх вещах. Когда они приближаются, я успеваю уловить:

— Old Bay70 идёт ко всему, не будь смешным.

— Жаль, что ты не используешь слово «хабуб71» почаще в своих прогнозах погоды.

— Если это не ретроградный Меркурий, то как ты объяснишь поведение Эйдена?

Я смеюсь. Эйден закатывает глаза, но всё равно не успевает скрыть улыбку. Он делает шаг назад, увеличивая расстояние между нами.

Джексон и Эйлин вваливаются в комнату, всё ещё споря, и идут прямиком к кофеварке в углу. Эйден наклоняется, чтобы поднять салфетки, которые я выронила, когда он меня поцеловал.

Всё как всегда.

Эйден и Джексон спорят из-за кофе. Мэгги орёт из офиса, напоминая о времени выхода в эфир. Я сажусь рядом с Эйденом в кабинке, и под столом его колено касается моего. Я придвигаюсь ближе, прячу ногу между коленей — и улыбаюсь, когда он мягко сжимает её, будто обнимает.

Мы пьём кофе, болтаем со слушателями. Я украдкой бросаю на него взгляды — до тех пор, пока он не кладёт руку мне на колено и большим пальцем выводит фразу по прорехе на джинсах.

Немое: «Веди себя хорошо».

Я утыкаюсь в блокнот с каракулями и стараюсь не дышать слишком громко в микрофон.

После эфира он провожает меня до машины. Целует под ухом — коротко, едва касаясь. Подмигивает. Сжимает руку.

Секрет. Обещание.

Только дома, закутавшись в одеяло и натянув его толстовку вместо ночнушки, я вспоминаю выражение его лица. И на секунду мне кажется, что он был… разочарован.

«Струны сердца»

Эйден Валентайн: «А этот следующий блок спонсирован пиццерией “Пицца от Мэттью”. Забегайте по вторникам за пиццей навынос за полцены».

Эйден Валентайн: «Слышал, у них отличная пицца с ананасами».

Люси Стоун: «Ах вот оно что. Значит, ананас на пицце тебе теперь нравится?»

Эйден Валентайн: «Знаешь, да… начинаю проникаться».

Глава 29

Люси

Я напеваю себе под нос, разбирая посуду после ужина. Майя где-то за спиной ищет кроссовки, которые бросила вчера после школы. Окно приоткрыто, печенье, которое мы испекли после уроков, ещё тёплое. А под рёбрами расправляется чувство, растущее с каждым вдохом. Как будто я плыву по облакам. Как крепкие объятия на грани удушения.

Как толстовка с лёгким запахом зимней мяты на плечах. Как бедро, прижатое к моему.

— Я гений, — заявляет Майя, едва я выключаю воду.

Лицо самодовольное, с тенью насмешки. В этот момент она так похожа на Грейсона, что я едва удерживаюсь, чтобы не сказать вслух. Двенадцатилетние, как выяснилось, терпеть не могут, когда их сравнивают с родителями, как бы очевидно ни было это сходство.

Я вытираю руки.

— Да, — соглашаюсь, и её улыбка растягивается, становясь зубастой и чуть кривой — проблеск детства, из которого она так стремительно вырастает. Я улыбаюсь в ответ. — Хочешь уточнить?

Майя крутит пальцем у моего лица, ткнув в уголок губ.

— Вот это, — говорит она.

— Что? — смеюсь я, отмахиваясь.

— И ещё вот это, — добавляет, тыкая в грудь, прямо туда, где живёт это тёплое, шипучее чувство. — Я ожидала, что мой план сработает, но, кажется, превзошла саму себя.

Её план. Передача. Манипуляция моей личной жизнью.

— И чего же ты хотела добиться?

— Пару свиданий, — пожимает плечами, натягивая потрёпанные конверсы с загнутыми назад пятками.

Я предлагала купить модель без задников, но она упорно уродует обувь по-своему.

— Папа, когда узнал, рассчитывал на «момент преображения».

Я возмущённо фыркаю.

— А мне хотелось, чтобы за твою симпатию подрались парни. Это звучало круто. Ну а главная цель — чтобы ты поверила в себя.

— А есть какие-то уровни?

— Конечно. Второй уровень — бесплатные обеды и восторженная публика.

Я чувствую, как на лбу собираются морщины.

— А третий — это… ну… спать вместе, — она моргает, глядя прямо на меня. — Что? Не смотри так. Это важная цель.

— Господи, спаси меня… Ты хоть понимаешь, что это значит?

— Есть кое-какие догадки.

— От кого?

— Лучше не говорить, — пожимает плечами, словно я не переживаю на собственной кухне маленький экзистенциальный кризис. — Давай дальше. Четвёртый уровень был скорее мечтой, чем планом.

— Да? — после третьего я уже не уверена, что хочу знать.

Мозг всё ещё зацепился за выражение «спать вместе» — особенно, когда это произносит ребёнок.

— Четвёртый уровень — влюбиться, — рассеянно произносит она, вытаскивая второй кроссовок из-под кухонного стола. Наклоняется, засовывает ногу внутрь. — Эйден стал неожиданностью.

В горле что-то сжимается, желудок будто проваливается к пяткам. Хоть бы в руках оказались тарелки, чтобы занять их чем-то.

— Что ты имеешь в виду?

Она чешет нос, начинает искать рюкзак.

— Я провела исследование, прежде чем дозвониться в его шоу. Он вечно ворчал, но казался человеком, готовым помочь. Я подумала, что он сможет помочь тебе найти то, что ты заслуживаешь, но… — она смотрит на меня лукаво. — Он втянулся довольно быстро, да?

— Не знаю. Не так уж и быстро.

Майя склоняет голову и бросает выразительный взгляд:

— Конечно, мам.

Меня пристыдила собственная дочь.

— Он стал неожиданностью и для меня.

Разве не так всегда бывает? Самые ценные, хрупкие вещи врываются в жизнь без предупреждения. Прижимаются к тебе, обхватывают крошечными пальцами твой большой палец спустя девять месяцев глубокой паники. Врываются на кухню в поисках кетчупа. Отвечают на звонок посреди ночи.

Между мной и Эйденом есть невидимая нить. Я долго пыталась её распутать, но теперь сама тяну за узел.

— И всё же, с учётом всего, я заслуживаю мороженого, — буднично добавляет Майя.

Я закатываю глаза, пряча улыбку:

— Мы ели мороженое вчера.

— Хочу ещё. Минимум три раза в неделю.

— Это расценки для тех, кто вмешивается в личную жизнь своей матери?

Она уверенно кивает:

— Оформим письменно. Пусть мои люди свяжутся с твоими.

— Принято, — я взъерошиваю ей волосы и мягко разворачиваю к задней двери.

На крыльце уже ждёт Грейсон. Внутри кухни Матео мечется, видимо, спасая то, что Грэй сегодня напридумывал.

— Веди себя хорошо, крошка.

Она спрыгивает с крыльца, рюкзак подпрыгивает у неё за спиной. На последней ступеньке замирает, оборачивается — волосы рассыпаются по плечам, лицо серьёзное. Моё сердце бьётся больно и нежно одновременно.

— Ты всегда говоришь, что у тебя уже есть вся любовь, что ты готова лопнуть от счастья с нашей семьёй и друзьями. Но я подумала… может, хоть раз ты могла бы получить и ту любовь, которую действительно заслуживаешь. — Она улыбается. — Четвёртый уровень.

В носу предательски жжёт.

— Майя… — мой голос хрипнет, приходится сглатывать