О чем плачет дождь - Мария Морозова

– Пойду выловлю какого-нибудь матроса, чтобы принес сюда поесть, – сказала она, поднимаясь.

– Спасибо, – благодарно кивнула я. – Мы отлично сработали.

Женщина шутливо отсалютовала мне и вышла. А я завязала пояс халата потуже, убедилась, что могу крепко стоять на ногах, и отправилась искать Джун.

Целительница нашлась в соседнем изоляторе. Она сидела у кровати, обнимая себя руками, словно зверски мерзла. На казенных простынях, почти сравнявшись с ними по цвету, лежал командир Барлент. Мужчину со всех сторон обложили коты. У головы устроилась серая Маркиза, под боком – Черныш, похожий на черную меховую шапку, и Кокос, а в ногах свернулся клубком Боцман.

– Лечат, – тихо произнесла я. – Может, возьмем их в штат?

Джун вздрогнула и подняла на меня взгляд. Я нахмурилась. Женщина и сама сейчас напоминала покойника. Бледное лицо с зеленцой, запавшие глаза, сухие губы. Она явно здорово потратилась ради командира. Вот и пусть потом только попробует сказать, что он ей совсем не нужен.

– Кажется, нам всем не помешает восстанавливающее зелье, – пробормотала я.

– Было бы неплохо, – слабо улыбнулась Крафтон.

Я нашла в лаборатории одно из своих зелий, развела в воде и разлила ее по стаканам. Выпив свою порцию, Джун устало прикрыла глаза. Но на ее бледных щеках быстро появился румянец, а спина расслабилась.

– Как он? – спросила я осторожно.

– Эта дрянь метила в печень, – процедила Джун сквозь зубы. – Итан чуть не истек кровью. Если бы его принесли сюда на пять минут позже…

Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. В брошенном на мужчину взгляде без труда читались страх, сожаление и затаенная нежность.

– Он поправится, – сказала я. – И поправится особенно быстро, если узнает, как сильно вы за него переживаете.

Джун обреченно прикрыла глаза. А потом вдруг призналась:

– Мы собирались пожениться.

– Правда? – обалдела я.

– Да, – Крафтон вздохнула и улыбнулась. – Больше двадцати лет назад. Мы были молоды. Я только закончила военную-медицинскую академию, Итан получил звание и перевод на новый корабль, где и под меня специально держали место целителя. Но на Салин напали заанийцы. У нас с Заанией ведь нет морских границ, поэтому флот тогда оставался немного не у дел. Меня такое положение не устроило, поэтому я отправилась на границу добровольцем.

– И поэтому поссорились? – догадалась я.

– Увы. Итану мое решение не понравилась. Сейчас я понимаю, что он просто боялся за меня, злился из-за того, что сам не мог быть рядом. Но тогда… В общем, ссора вышла очень жесткая, некрасивая и яростная. Я уехала. Когда война закончилась, и я вернулась, со славой, медалью и опытом, мы встретились. Вот только я сказала Итану большую глупость, обидев его, и мы снова поссорились, еще сильнее. На этот раз уже окончательно. Разорвали помолвку и разъехались. Итан – на флот. Я – в военный госпиталь. За эти годы мы почти не виделись, а если виделись, то не вспоминали о том, что было. Но в конце прошлого года Итан приехал ко мне в госпиталь и предложил отправиться сюда, в Моранген. Я согласилась.

– Почему?

– Итан сказал, что ему нужен не просто начальник медслужбы. – Джун осторожно погладила его по руке. – А человек, которому он может безоговорочно доверять. Тогда я не знала о заговоре, но это оказалось очень лестно.

– Командир все еще любит вас, – заметила я еле слышно.

– Знаю, – согласилась Джун.

– А раз знаешь, хватит его мучить, – послышался от дверей негромкий, но очень веский голос Мауры.

– Мя, – коротко вякнул Боцман, вставая, чтобы улечься на другой бок.

– Видишь, даже кот с нами солидарен, – попеняла Эберг.

– Вижу, – согласилась Крафтон безропотно. И сжала пальцы Барлента. – Когда я увидела его сегодня, окровавленного, почти неживого, то… – Она судорожно вздохнула. – И правда, хватит заниматься глупостями…

– Ну вот и славно. – Маура сжала ее плечо. – Теперь обе встали и пошли в кабинет. Там еда.

Джун немного посопротивлялась, но нам удалось уговорить ее поужинать. У меня даже мелькнула мысль тайком подлить начальнице сонного зелья, чтобы она хоть немного отдохнула. Но совесть не позволила. А стоило закончить с едой, на крыльце послышались шаги.

– Мать-Природа, – ахнула я, когда в лазарет на носилках внесли ни кого иного, как Кеннета Фаултона. – Что с ним? Почему его вернули сюда?

– Это настоящий Фаултон, – сообщил замыкавший процессию Дориан. – Гленда и Пайпер держали его в подвале. Там же мы нашли заготовки для каких-то зелий.

– Зелье личины, – сразу сообразила я. – Которое пил лже-Кеннет. Видимо, они готовили его на крови, поэтому им нужен был ее источник под рукой.

И ведь отличное вышло зелье. Сейчас, вглядываясь в лицо настоящего Фаултона, я понимала, что они скопировали его внешность до мельчайшей черточки. Даже волосы были растрепаны точно так же. Коварная, мощная магия. И совершенно неопределяемая.

– Если так, это спасло парню жизнь.

Кеннета уложили в смотровой. Джун тут же бросилась раздавать указания, несмотря на то, что все еще имела весьма бледный вид. Дориану даже пришлось придержать ее за плечо.

– Я вызвал Коэна, – сказал он. И пояснил для меня. – Это мой целитель с «Летящего». Он поможет. Сегодня вы обе слишком выложились, чтобы напрягать вас еще и Фаултоном.

– Думаю, все, что ему требуется – это противоядия и здоровый сон, – согласилась я.

Пожилой, но все еще бодрый целитель Дориана пришел быстро. Мы снабдили его всеми нужными зельями и артефактами, и мужчина деловито принялся за лечение бедняги Фаултона. Джун снова сбежала в палату к командиру. Матросы сновали туда-сюда с водой и постельным бельем. Но суета не помешала Дориану поймать меня и вывести на улицу.

– Как ты? – спросил он, когда мы, наконец, оказались вдвоем.

– Все хорошо. – Я погладила его по щеке. – Предупреждала ведь, что свалюсь. Зато никто не пострадал.

– Благодаря тебе. – Дориан прижался своим лбом к моему и устало вздохнул. – Я успел почувствовать силу ведьмы только краешком, и этого хватило, чтобы понять, насколько она опасна. От нее не помогли бы никакие щиты.

– Тьма, – поморщилась я. – Как можно было так исказить свой природный, живой дар? Чтобы больше никогда не дышать вместе с ветром, не слушать дождь, не разговаривать с первыми весенними цветами. И ради чего все это было нужно? Ради власти и денег?

– Люди, которые ради власти готовы на любую мерзость, были, есть и будут