Девятнадцать лет спустя... - Knitchick

отступил в сторону, чтобы позволить всем Уизли войти, а Молли замыкала шествие, когда вдруг упала лицом вперед через дверь Гарри, чтобы неуклюже растянуться на полу в его кабинете. Гермиона заметила ухмылку Люциуса и заподозрила, что это он помог ей пройти через дверь. Она также заметила, что никто не прилагал особых усилий, чтобы помочь возмущенной Молли подняться и проглотила виноватый смешок, прежде чем повернуться лицом к Гарри.

— У тебя все в порядке? — спросила она, заключая его в крепкие объятия.

— Да, услышав ее признание под Веритасерумом, я понял, что сейчас она не совсем подходящая моим детям мать, так что я больше не чувствую себя таким виноватым из-за этого. Правда, это заставляет меня задуматься, как я мог не замечать этого все эти годы, — устало признал он.

— Гарри, у нее было то, что она хотела, поэтому у нее никогда не было причин так сильно выходить из себя, и давайте посмотрим правде в глаза, ты в значительной степени уступал ей или игнорировал, когда она злилась… как и все мы. Только когда она столкнулась с ситуацией, которая ей не нравится и выходит из-под ее контроля, ее истинная природа и начала проявляться, — Гермиона виновато улыбнулась Гарри.

— Так ты знала? О других мужчинах? — тихо спросил ее Гарри, уже зная ответ.

— Да, Гарри, и мне очень жаль. Драко сказал мне, но я не хотела причинять тебе еще больше боли. Я должна была сказать тебе, — глаза Гермионы молили его о понимании. Она увидела вспышку гнева, за которой почти мгновенно последовали понимание и принятие, и она испустила задержанный вздох.

— Да, ну, и я тоже подозревал, что Рон с кем-то встречается, и тоже не сказал тебе, я пытался подтвердить свои подозрения, прежде чем заговорить об этом. Мне тоже очень жаль, — Гарри еще раз обнял Гермиону и вздохнул, рассеянно проводя руками по волосам. — Как, черт возьми, мне сказать детям, что их мама отправится в Азкабан на Мерлин знает сколько времени? — и он в отчаянии хлопнул рукой по стене.

— Я знаю, что это будет трудно, Гарри, — тихо вмешался Люциус, удивив их обоих, поскольку он почти ничего не сказал во время всей этой сцены. — Но, может быть, это пойдет на пользу мисс Уизли… Я знаю, что Азкабан изменил меня… и в результате сейчас я как-никогда раньше благодарен судьбе.

Люциус посмотрел на Гермиону, и она почувствовала светящуюся в его глазах любовь, которая проникала прямо ей в душу. И внезапно ей стало наплевать на Джинни, Рона или кого-либо из семейки Уизли… она собиралась выйти замуж за этого человека… очень скоро!

Гарри потянулся и пожал Люциусу руку с озадаченной улыбкой на лице.

— Возможно, ты и прав, Люциус… Я чертовски надеюсь на это, — он нежно поцеловал Гермиону в щеку, прежде чем войти в свой кабинет…

Глава 36. Пасха. Три недели спустя

В четвертый раз за последние пять минут Люциус с тревогой посмотрел на часы.

"Черт, где же она?" — Гермиона должна была быть здесь пятнадцать минут назад. Он оглядел небольшую толпу, но нигде не увидел знакомой кудрявой темноволосой головы. Он знал, что ему не следует беспокоиться; иногда она увлекалась делами и опаздывала.

"Кого, черт возьми, ты пытаешься обмануть? — с тревогой подумал он. — Гермиона Джин Грейнджер опаздывает только тогда, когда ты ее отвлекаешь".

Люциус еще раз оглядел толпу, пришедшую на их свадьбу, но ее по-прежнему нигде не было видно.

"Интересно, не случилось ли чего-нибудь… И еще… все ли с ней в порядке?" — Люциус пытался успокоить свои страхи, зная, что Гермиона вполне может сама о себе позаботиться, но, конечно, она бы послала весточку, если бы собиралась опоздать, верно? Если, конечно, она вообще явится на их свадьбу.

Он вспомнил их последний ужин. Она задерживалась на работе и прислала сову, что опоздает на пять минут… пять минут. Люциус снова посмотрел на часы и увидел, что она опаздывает уже на семнадцать минут, а его мысли вернулись уже ко вчерашним событиям, и руки бессознательно сжались в гневе.

"Неужели ж она и вовсе не придет?"

Роуз и Хьюго были дома на двухнедельных пасхальных каникулах; Роуз была особенно занята, помогая Гермионе со предсвадебными хлопотами, и все шло чудесно. До их возвращения в Хогвартс оставалось два дня, и дети проводили ночь с Роном, когда Гермиона получила срочную сову, чтобы встретиться с ним в госпитале Св. Мунго. Излишне говорить, что Гермиона с Люциусом помчались в больницу, где и обнаружили Рона, лихорадочно вышагивающего за пределами родильного отделения, и нервно наблюдающих за ним Роуз и Хьюго.

«Этот чертов придурок мог бы, по крайней мере, сказать, что с детьми всё в порядке», — сердито подумала Гермиона, обнимая обоих. Как только она убедилась, что дети не пострадали, то обнаружилось, что у Мэнди начались боли и кровотечение, и ее срочно доставили в госпиталь, так рожать ей было еще слишком рано. И Люциус согласился вернуться с детьми домой, а Гермиона осталась, чтобы успокаивать расстроенного и встревоженного Рона.

Несколько часов спустя Гермиона отправила Люциусу сову, сообщив ему, что с Мэнди все в порядке и она вернется домой, как только успокоит Рона. Люциус уложил детей в постель и устроился поудобнее, ожидая возвращения Гермионы. Только много позже он услышал голоса и понял, что, должно быть, заснул на диване в ожидании ее, и быстро встал, чтобы выяснить, в чем дело.

Но зайдя в кухню, увидел, как Рон и Гермиона целуются, и его сердце тут же опустилось. Он не мог поверить в увиденное… не мог поверить в саму реальность происходящего. Люциус быстро вышел из кухни и побежал наверх, не в силах смотреть, как женщина, которую он любил больше всего на свете, целует своего бывшего мужа. В течении нескольких часов он лежал на кровати, уставившись в потолок, прежде чем, наконец, когда взошло солнце, не погрузился в легкую дремоту.

Три часа спустя он проснулся от неожиданности, когда встревоженная Поппи сказала ему, что пора вставать и одеваться, иначе он опоздает. Люциус не знал, что делать. У них был заказан зал на час дня, а теперь он не был уверен, собиралась ли она вообще встретиться здесь с ним. Он не должен был мириться по поводу ее поцелуя с Роном, не должен был оставлять все так. А теперь… он просто боялся. Боялся того, что это значило, боялся узнать правду. Тот, кто сказал, что "правда