Тяжесть слова - Екатерина Ивановна Гичко

как бы голый… кожа к коже… и сердце под ладонью бухает… Я замерла. По телу разлились волнение и лёгкий жар то ли от горячей воды, то ли от чего другого. Я ощущала собственной грудью упругие пластины грудных мышц наагасаха, а животом – лёгкую шершавость его кожи в том месте, где начинали расти мелкие чешуйки. Чувствовала мощь и силу мужского тела и то, как всё быстрее и быстрее стучит сердце под моей ладонью.

И расслабилась. Уткнулась лицом в шею наагасаха и, глубоко вдыхая его запах, позволила себе вспомнить те полные удовольствия моменты нашей близости. И мне остро захотелось пережить их ещё раз. Настолько остро, что появилось беспокойство: я не знала, что сделать, чтобы наагасах пошёл на близость. Просить? Я не настолько смела и бесстыдна. Соблазнить? Я вообще не представляла, что нужно делать.

Но всё оказалось куда проще. Поддавшись желанию, я коснулась губами шеи Аршавеше, и он резко вздохнул, вздрогнул подо мной, а затем его рука легла на мою макушку, и наагасах, заставив меня отстраниться, накрыл мои губы жадным поцелуем. Я запуталась пальцами в его волосах, пытаясь неуклюже отвечать, но неизменно сдавалась под напором его языка. Один поворот, и я оказалась прижата к стенке водоёма. Руки наагасаха жадно блуждали по моему телу, и некоторые прикосновения заставляли изумлённо изгибаться, выдыхая что-то неразборчивое ему в губы. Проникновение оказалось неожиданным и в то же время очень ожидаемым. Наагасах сперва очень тесно прижался ко мне, потом я почувствовала, как он слегка отстраняется и затем вновь крепко прижимается, неумолимо наполняя меня собой. Ощущения были настолько острыми, что на мгновение я задохнулась, а потом тонко всхлипнула и прижалась к нему сильнее, ощущая, как тело сотрясает мелкая дрожь наслаждения и предвкушения.

Движения Аршавеше были сильными. С каждым толчком он с тихим стоном проникал так глубоко, что перед глазами всё плыло от одуряющего удовольствия, а бёдра сами сжимались, чтобы удержать его внутри. Но каждый раз он неумолимо отстранялся, чтобы на краткий миг покинуть моё тело, а потом опять уверенно войти. И всё быстрее и быстрее, разжигая внутри дикий пожар удовольствия, от которого я кусала губы в безнадёжной попытке сдержать стоны. Сильнее и сильнее, пока яркая вспышка наслаждения не скрутила низ живота, буквально подкидывая вверх.

Распахнув глаза и раскрыв рот в беззвучном крике, я выгнулась и вытянулась, словно пытаясь отстраниться, но крепкие руки наагасаха притянули обратно, и удовольствие стало почти непереносимым из-за продолжающихся в этой судороге наслаждения сильных движений внутри. Ошеломлённо вскрикнув, я вновь прогнулась, более не в силах исторгнуть из распахнутого рта ни звука. Аршавеше по-звериному зарычал, ещё несколько раз особенно сильно толкнулся в меня и замер, с тихим протяжным шипением содрогаясь всем телом. Я почувствовала, что готова расплакаться от невыносимого облегчения. Тело билось в дрожи, а внизу живота продолжали спазмами скручиваться мышцы вокруг плоти наагасаха. Воздуха не хватало, и я пыталась отдышаться, судорожно вдыхая через рот. Аршавеше, так же тяжело дыша, прижал меня к себе и уткнулся лицом в мою шею.

Отстранился он только через несколько минут. Медленно и сладко поцеловал меня в губы и со слабой улыбкой укорил:

– Искусительница. Я ведь планировал до ночи потерпеть.

«Сам такой», – вяло подумала я, сонно прикрывая глаза.

Глава 18

Прогулка

Ночь на новом месте прошла замечательно. Наага… Аршавеше посчитал, что одного раза после моей длительной болезни пока достаточно, и я просто спала, как ребёнок, в колыбели, свитой из его рук и хвоста. И если раньше было неудобно спать вместе с мужем – всё же я привыкла быть в своей постели одна и наагасах мне, откровенно говоря, мешал, – то теперь чувствовала себя очень хорошо и уютно. Я не мёрзла, не переживала за свою безопасность, да и лежать рядом с Аршавеше необыкновенно приятно: он прекрасно пахнет, а его кожа имеет волнительный вкус. Да и вообще так спокойно, как в эту ночь, мне уже давно не спалось.

Утром Аршавеше уполз и оставил меня в огромной спальне одну. Я даже не заметила его ухода и проснулась, только когда услышала голос наагасахиа Нориш в соседней комнате. Высунув голову из вороха одеял, я сонно осмотрелась, убедилась, что на большой перине, занимавшей почти всю спальню, никого, кроме меня, нет, и слегка заволновалась. За окном, полуприкрытым плотной занавеской, ярко светило солнце, уже перевалившее за полуденную черту. Я испуганно села и, наверное, скатилась бы с постели, но до края больно далеко катиться.

Разоспалась! Что обо мне подумает наагасахиа?

Я проворно сползла с перины, съехала по наклонной поверхности, что вела на возвышение с постелью, и замерла у двери. Голоса в гостиной стали тише и задумчивее. От стука в дверь я едва не подскочила.

– Таюна, ты проснулась? – раздался шёпот наагасахиа Нориш.

– Д-да…

– Прости, наверное, это мы тебя разбудили, но я всё равно хотела тебя уже поднимать, а то ты бы потом ночью плохо спала.

Дверь приоткрылась, и я увидела улыбающееся личико госпожи Нориш. И, пискнув, бросилась заворачиваться в одеяло: Аршавеше уверил меня, что спать голой значительно удобнее.

– К тому же нам надо успеть сбежать из дома до того, как вернутся Лейлаш и Аршавеше, иначе придётся брать их с собой, а под их присмотром прогулка по торговым рядам потеряет половину прелести. Ой, да ладно тебе, чего я там не видела?

– Аршавеше нет? – растерялась я.

– Он поехал к наагашейду с докладом, обещал очень быстро вернуться, так что у нас совсем мало времени. Давай я помогу тебе собраться.

Если честно, мне не хотелось куда-то ехать без наагасаха. Чужая страна, чужие порядки… Я боялась. К тому же Аршавеше мог рассердиться. Но перечить свекрови не рискнула. Пришлось, мучительно краснея, пройти мимо нагини в сторону гардеробной в одном одеяле. Хорошо ещё, что в гостиной никого не оказалось. Вот только пусть Аршавеше ещё хоть раз попробует уговорить меня лечь спать без одежды!

После завтрака я окончательно проснулась и даже испытала к наагасахиа Нориш прилив благодарности. Не такой я представляла будущую свекровь. Она больше была похожа на сестру Арша, такая лёгкая в общении, беззаботная и очень юная. Только иногда в её голосе и движениях проскальзывало что-то такое неуловимо взрослое, что я даже затрудняюсь описать.

Госпожа Нориш решила, что раз нам выпала редкая возможность провести время без мужей, этим определённо нужно воспользоваться и посмотреть город без них. Те, мол, иногда излишне паникуют, слишком много думают и