Несмеяна для босса - Алёна Амурская

Лиза ласково накрывает мою руку своей ладонью.

- Ты чего такая бледная? - спрашивает она, поправляя салфетку. - Опять кого-то увидела?

- Просто… слишком много людей, - отвечаю я тихо, пряча глаза.

В какой-то момент к нашему столу подходит официант и зовёт меня “передать кое-что от руководства”. Я понимаю, что это Батянин. Следую за ним в небольшой кабинет сбоку от зала, где тихо, тепло и пахнет дорогим деревом.

Он сидит в кресле, а рядом, у окна… Диана. Теперь она впервые смотрит прямо на меня, и в её взгляде почему-то нет ни капли настороженности. Только лёгкое волнение.

- Яна… - произносит Батянин, вставая и глядя на нас обеих с тем тёплым сдержанным выражением, каким умеет смотреть только он. - Это Диана. Твоя сестра.

На секунду в комнате становится так тихо, что слышно, как стучит кровь в ушах. Я не нахожу слов. Диана молчит, глядя на меня блестящими темными глазами, а потом вдруг срывается с места энергичным легким шагом…

И обнимает меня.

Обнимает так просто и естественно, словно это у нас давным-давно сложившийся сестринский ритуал.

Я замираю в ее объятиях, как зверёк, который вдруг свалился в чью-то тёплую нору прямиком из зимней стужи. Ее тепло такое импульсивное и живое, что в первую секунду парализует меня с непривычки. Как это у нее так легко получается вести себя с незнакомым человеком?

- Знаешь, - говорит она мне на ухо как-то по-детски доверительно. - Я всегда хотела, чтобы у меня была сестра.

- Почему? - тихо спрашиваю я, просто чтобы хоть что-то сказать, а не умирать рядом с ней от неловкости.

Она наконец выпускает меня и улыбается.

- Ну, я же выросла в детдоме, - поясняет непринужденно. - Это обычное дело там, мечтать о родных. А со мной к тому же почти никто не хотел дружить из-за вечно слабого здоровья, соплей и плаксивости. Так что ты для меня прямо подарок судьбы, честное слово.

Я неуверенно пытаюсь улыбнуться в ответ и вдруг понимаю, что все эти годы чувствовала примерно то же самое. Хотела иметь сестру или брата, чтобы можно было хоть с кем-то нормально общаться дома. И вот теперь она стоит передо мной…

Моя сестра. Такая живая, теплая, настоящая.

Батянин отходит к столу, оставляя нас наедине, и я чувствую, как в груди что-то расправляется и свежеет, словно туда проник весенний воздух после долгой колючей зимы.

- Папа много про тебя рассказывал, - сообщает Диана. - Так что я давно хотела с тобой познакомиться, но он всё не разрешал и не разрешал. Видимо… - стрельнув глазами в сторону Батянина, она лукаво усмехается, - …готовил сюрприз к Новому году. Спасибо ему, кстати!

Батянин молча кивает, заметно смягчившись в лице.

Мне почему-то кажется, что он сейчас испытывает довольно сложные чувства. Как человек, впервые ступивший на тонкий лед абсолютно незнакомого ему участка жизни. И теперь он чертовски боится слово лишнее сказать, чтобы под его весом случайно не пробить опасно поблескивающую паутину трещин в самых слабых местах тонкого льда. Ведь их между нами довольно много…

Так и стоим втроем - два молчуна и одна непринужденная говоруша со спасительной болтовней.

- Ну, - Диана оглядывает меня с ног до головы. - Итак, ты и есть тот самый тупица-курьер, которого все костерят за его позорную косячность и урон офисной репутации генерального?

Я парирую в том же тоне:

- А ты, значит, та, о ком он молчит, как партизан?

Батянин хмурится, но уголки губ всё-таки чуть дергаются. Он явно понимает, что мы обе проверяем друг друга, но при этом осторожно выстраиваем мостик.

- Курьер это прикрытие, - поясняет он тем не менее, будто мне нужно оправдание. - Для посторонних. И сама знаешь, от кого.

- Поняла, - кивает Диана и подмигивает мне. - Но для меня ты теперь не курьер.

- Так, - Батянин смотрит на нас, как на двух заговорщиц, - пока вы тут будете сюсюкаться, я напомню: держим всё в тайне. Никто из посторонних не должен знать, что вы обе мои дочери, пока я сам не дам отмашку

- Пап, ну ты как будто боевик снимаешь, - шутит Диана, но тон у неё тёплый, и я чувствую, что она и правда готова играть по его правилам.

Я усмехаюсь:

- Это не боевик. Это уже третий сезон затянувшегося сериала.

- Угу, и ты в нём главная героиня.

- А ты? - спрашиваю, невольно поддаваясь ее шутливому тону.

- Я? - она делает паузу и лукаво щурится. - А я - та, что появляется во втором сезоне и ворует все сцены, конечно!..

Батянин качает головой, но видно, что он доволен. И очень старается быть для нас сейчас лишь фоном. Сам того не сознавая, он словно изображает из себя мебель, полную теплой неловкости. Вроде нарнийского платяного шкафа, внутри которого прячется одинокое угрюмое чудовище, внезапно застеснявшееся показать нам свое лицо со шрамом.

Мы ещё пару минут болтаем о пустяках, и всё это время Диана ведёт себя так, будто мы знакомы сто лет. Она спрашивает, люблю ли я кофе по утрам, терплю ли шумные компании, и обещает, что в следующий раз мы должны “сбежать” от всех и просто поговорить без этих шпионских игр.

- Ладно, - в конце концов, глянув на часы, Батянин поднимается. - Пора возвращаться.

- Пап, - тихо говорит ему Диана уже на выходе, - я правда рада. Спасибо тебе огромное.

Он отвечает только коротким кивком, но я замечаю, что пальцы его на секунду сжались в кулак, будто он сдерживает что-то, что сильнее слов.

Перед тем как разойтись и снова погрузиться в свои роли, мы с Дианой обмениваемся быстрыми взглядами за его спиной. И я вдруг понимаю, что зависть куда-то исчезла. Я больше не думаю о разнице между нами. Ведь у нас обеих было похожее в чем-то детство…

А еще - один и тот же отец. И даже мать.

Мы обе ещё не знаем друг друга, но уже чувствуем, что на одной волне. Потому что и я, и она слишком хорошо понимаем, чего стоит слово отец