Десять причин никогда не быть с тобой - Мира Ризман

— Надеюсь, среди почитателей Джелиты найдутся достойные люди. Быть может, нам повезёт, и кто-то, наконец, сможет стать Привратником, — примирительно ответил Семерик, однако в душе его уже разгорелся настоящий пожар. Невинная влюблённость, которую он питал к Джелите, вдруг приобрела большую значимость. Как мужчина, Семерик желал уберечь юную девушку от недобросовестных кавалеров и прочих неприятностей, а потому в нём родилась непоколебимая решимость непременно выиграть. Он знал, что мог пройти достаточно далеко, тогда как Нэриэлу, который никогда особо не увлекался обучением, едва ли сладить со стихийными Вратами. Разве что, в пику ему, тот сейчас возьмётся за ум.

На этих мыслях видение начало таять и рассеиваться, Маркус принялся судорожно искать продолжение и уцепился за первое же, где увидел Нэриэла. Но если в прошлый раз тот выглядел беззаботным, то теперь его лицо больше напоминало застывшую маску.

— Если ты не скажешь мне, где ты был, я не смогу тебя оправдать!!! — Семерик буквально не находил себе места. Он кружил вокруг оцепеневшего Нэриэла, который, казалось, и вовсе разучился говорить.

«Да скажи ты хоть что-нибудь!» — от бессилия Семерик ворвался к нему в сознание и удивлённо замер, поняв, что его так просто, без всякого сопротивления пустили.

«Я правда ничего не помню», — прошелестел потерянным голосом Нэриэл и, как бы чудовищно это ни звучало, он не врал. Семерик ещё никогда не чувствовал себя настолько беспомощным. Он не мог помочь и в то же время чувствовал какой-то подвох. Ну не мог его добродушный друг убить собственную жену!

— Ты понимаешь, как это выглядит? Мы не можем найти тело, а у тебя нет алиби! — В сердцах воскликнул Семерик.

— А девочки? Они тоже ничего не помнят?

Нэриэл выглядел настолько жалко, что у Семерика разрывалось сердце от боли за друга.

— Старшая сказала, что в последнее время вы часто ссорились, средняя — что мать без конца запиралась в мастерской и что-то там варила. Так что взрыву ещё можно найти хоть какое-то объяснение.

— Она сказала, что нас разлучит только смерть, — неестественным голосом проговорил Нэриэл.

— Ты что-то вспомнил? — оживился было Семерик, но Нэриэл лишь покачал головой.

— Мы поссорились накануне. Я переехал в кабинет… Лучше бы я послушал свой внутренний голос и приехал к тебе… Теперь всё испорчено!

— Я постараюсь добиться закрытых слушаний. У тебя есть один шанс. Как давно ты узнал о зелье?

— После рождения Найиль. Роды были тяжёлыми, и она несколько дней не посещала кухню, а потом я проснулся с чувством безумной ненависти. Не знал куда себя деть и спустился в лабиринт — за утро прикончил всех собранных годами тварей, и только потом понял, что к чему. Чтобы не наворотить ещё дел упросил мастера Заклинаний сделать мне противоядие.

— Так он тоже в курсе? — обрадовался Семерик.

— Он обещал хранить тайну… — жалобно заметил Нэриэл.

— Когда дело касается спасения жизни, тайны уже неуместны! — бросил Семерик.

Маркус согласно кивнул его мыслям, но, то ли это случайное вмешательство, то ли само видение подошло к концу, однако образ отца снова начал блекнуть и растворяться. Вереница новых образов пробежала так быстро, не дав возможности ухватиться. Вскользь пролетели зал суда, старый мастер Заклинатель и негодование толпы, а потом внезапно всё стихло. Маркус принялся осматриваться по сторонам, ища новые видения, но они будто затаились и спрятались от него. С трудом он сумел дотянуться до крохотной мысли.

Нэриэл сидел на роскошной и помпезной кухне дома Майэрсов и, судя по тому, как тяжело лежала его голова на руках, чувствовал себя скверно. Маркус заметил, как тот осунулся, а прежде пышущая здоровьем кожа приобрела неестественный серовато-жёлтый оттенок. Семерик старательно мешал в котелке какое-то зелье.

— А кроме того, что постоянно болит голова, ещё есть симптомы? — деловито поинтересовался он.

— Провалы в памяти. Каждый раз, когда начинает раскалываться голова, я совершенно забываю, что и как делал!

— Ты советовался с мастером Заклинателем? Может, это действие какого-то проклятья?

— Спрашивал, — со вздохом ответил Нэриэл. — И у мастера Заклинателя, и у мастера Иллюзий, и у мастера Превращений, и даже у Главы города. Никто не знает такого проклятья. Разве что моя покойница-жена решила таким образом изжить меня со свету!

— Тогда надо провести обряд против призраков или… — Семерик сделал многозначительную паузу, и только после продолжил: — от нежелательных гостей. Ты не думал, что она могла инициировать свою смерть?

— Я уже не знаю, чего и ждать! — с горечью признал Нэриэл. — Знаешь, в последнее время я часто чувствую себя, словно меня засунули в чужое тело. Такое странное ощущение… Иногда вроде я, а порой смотрю на всё, будто зритель. Ты никогда не встречал чего-то подобного?

Семерик печально покачал головой.

Вдруг видение резко изменилось и совсем другой человек в той же измученной позе сидел уже совсем на другой кухне. Мрачная обстановка нового пристанища давило ещё сильнее.

— Я не понимаю, — надтреснуто и едва слышно произнесла Найиль. — Какое зелье? Я в них совершенный профан!

— Ты пыталась меня опоить, — твёрдо, но в то же время осторожно заметил Семерик.

— И зачем мне это нужно? — Найиль непонимающе уставилась на отца. Её глаза покраснели от кровавых прожилок, а кожа казалась неестественно бледной, словно хрупкая прозрачная рисовая бумага.

— Это я и хотел у тебя узнать, — напряжённо добавил он.

— Проклятье! — жалобно простонала она, вновь хватаясь за голову. — Я просто ничего не помню!

— Не помнишь? — насторожился Семерик, а потом разом посерьёзнел. — Как давно у тебя провалы в памяти?

— Не знаю, очень давно… Кажется, после того как умерла мама… Они то приходят, то уходят. Я не знаю с чем это связано.

— А ты знаешь, почему погибла твоя мать?

— Сестры говорят, что она хотела изобрести какое-то зелье, помогающее сохранять верность и преданность. То, что отец попался в сети Редиан, стало для неё ударом…

— Мне жаль это говорить, но твоя мать некогда обманула Нэриэла, — выдал Семерик и выжидающе посмотрел на Найиль.

— Может быть когда-то она и ошиблась, а, может, внутри него всегда пряталось чудовище, и её