Бывший муж. Я к тебе не вернусь - Ария Тес

жестокими. Она объяснила, что нельзя обижать людей. Папа рассказал, что надо всех оценивать по содержанию, а не по внешности. Да, Марк был странным и неказистым, но содержание у него было теплое. Глаза добрым. Лучистыми. И я…я так благодарен Богу за то, что у меня такие родители. Что они с самого детства объяснили, что людей надо оценивать по содержанию, а не по внешности. И что мама учила меня мягкости, а отец — добропорядочности. Потому что Марк — мой лучший друг. Мой и Тима. Без него наша жизнь была бы не такой теплой и лучистой…

Поэтому я почувствовал его боль. Я очень хорошо ее почувствовал…и возненавидел Диму так же сильно, как его собственный сын.

И я был рад.

Наверно, тут поступил не совсем по-доброму, но я был, черт возьми, рад! Когда он приперся и получил по первое число. От Лары, от папы, от Марка. Ото всех!

Я помню, как он притащился вместе со своей сукой. Конечно, и не вместе. Потом мы снова подслушивали и знали, что эта тварь приперлась в их дом права качать, а Дима приехал следом, чтобы поговорить. Простое совпадение, но кто ей это позволил?! Кто дал ей понять, что она может так поступить?! Правильно. Дима.

Почему тогда батина зазноба не явилась?…

Ой, бля. О чем я думаю…

Нет, не хочу я о нем думать и пускать к себе близко потенциальные шансы на прощение! Не собираюсь! Я хочу, как Лара тогда, пробить его дно! Это ведь было феерично…все мы были поражены. Никто не ожидал. Такая спокойная Лара вдруг стала целым фонтаном. Помню драку, помню стрельбу, помню, как трепало Марка. Я этот день помню в деталях и знаю, что это все он виноват.

А теперь у меня появился собственный «он».

Но почему мне тогда настолько важно услышать всю фразу?! Я хочу до конца разочароваться?! Или возненавидеть?! Или я надеюсь, что Вита сказала правду, потому что на самом деле хочу дать своему отцу шанс?…

— Она вышла через пять минут, — с ухмылкой добивает Тим, — Максимум десять. Вряд ли наш батя — скорострел…

Рычу от тупой злости и смятения, а потом смотрю на машину, уловив в ней движение. Я вижу только их руки, но этого хватает, чтобы понять. Мама плачет, а он ее успокаивает…

— Я не злюсь так, как злишься ты, — шепчет Тим, — Потому что я его понимаю. Я не такой идеальный, как ты, Егор. И как он. Я лажаю постоянно и знаю, что иногда лажать…так просто получается. Ты же другой. Твердолобый и правильный, всегда выбираешь верные варианты и поступаешь тоже правильно. Тебе понять сложнее. Ты просто слишком сильно похож…

— Блядь! Заткнись!

Откидываю его руки и резко разворачиваюсь, а потом вылетаю из комнаты и из квартиры. Слышу за спиной, как Тим наспех одевается и бросает Вите что-то вроде:

— Не парься, пупсика понесло…

И выбегает следом.

Но пупсика не понесло. Пупсик заебался прятаться от правды и от себя. Хватит. Дудки. Хочешь поговорить?! Поговорим, сука!

«Я дома»

Егор

Из подъезда вылетаю пулей, на ходу потираю нос, перед глазами скачут вспышки алого.

Меня продолжает крыть, и я так ясно представляю, как сейчас выволоку своего папашу из его чертового Гелика, в котором он возил свою шлюху, а теперь додумался посадить мою маму!

Тварь!

Дальше представляю, как он извалял нашу семью в дерьме и закипаю сильнее. Я его просто ненавижу! Потому что, сука, да! Ты не имеешь права на ошибку, а если так хочешь их совершать, то не заводи семью! Мы тебе не проверочный диктант, ясно?! Ты не можешь потом взять и выписать все свои промахи в столбик и провести «работу над ошибками»! Ты сам нас учил быть честными, быть принципиальными и всегда поступать по совести! А теперь берешь и…что ты творишь?! Как ты можешь?! КАК ТЫ ПОСМЕЛ?!

Ты не имел права быть, как они все! Ты был другим! И я так тобой гордился за то, что ты — другой, но…сука!

Ускоряюсь. За спиной слышу торопливые шаги брата, но на них не обращаю внимания. Меня никто сейчас не остановит. НИКТО!

Кроме того, чего я не ожидаю услышать…

Когда приближаюсь к машине отца достаточно близко, чтобы понять — его стекло открыто, и на адреналине я слышу их с мамой разговор.

— …Ян… — мама шепчет и тихо всхлипывает, но он ее перебивает тихим смешком.

— Не надо, Полина. Я все знаю. И ты права. Я знаю, что ты права.

— Мне так жаль.

— Мне тоже.

— Они обязательно остынут! Я знаю…Егор…он хороший мальчик, и он тебя любит, но…

— Но сейчас не время. Ему нужно остыть, я это знаю. Ничего мне не объясняй. Ты у меня мама-львица…

Мама тихо всхлипывает. Ко мне сзади подходит Тим, и мы оба смотрим на родителей. Папа проводит по маминой щеке пальцами и слабо улыбается.

— Это ничего не меняет. Мы расстаемся сейчас, но я никуда не деваюсь.

— Заведешь себя кого-нибудь?…

— Дурочка… — хрипло усмехается, а потом приближается и целует ее в губы легко, — Я ждать тебя буду. И наших парней. Сейчас…ты права, что сейчас не время. Им нужно думать об учебе, а тебе спокойно доносить нашего малыша. Я буду в стороне.

— Ян…

— Чшшш…все вали на меня, помнишь? Все вали на меня…

— Но это несправедливо. В кризисе виноваты оба, и…

— Ты сама знаешь, что сейчас о справедливости мы не имеем права думать. Ты знаешь, Поля. Ты поэтому здесь…

Мама еще раз всхлипывает, потом слегка кивает и тянется к нему за поцелуем.

— Они обязательно остынут, — шепчет она, — Все наладится. Но да…прости меня, я должна о них подумать.

— Не извиняйся. Это мой косяк, а значит, и последствия тоже мои. Будем снова взрослыми, мы заигрались. Я заигрался. Пора снова становиться взрослыми и защитить наших парней от угрозы. Даже если это я.

— Мне правда жаль.

— Не надо, — повторяет он, слегка задевает носом мамин и улыбается, — У нас еще будет время. Я клянусь тебе, что