Огонь в его душе - Руби Диксон

возвращаются к пустыням, где он чувствует себя более комфортно. Я понимаю, что они для него дом — скалистые, пустынные утесы, песчаные дюны, населенные крупными ящерицами и змеями, а на вершинах утесов, греясь на солнце, сидят другие драконы различных оттенков золота. Воспоминание снова исчезает, и возвращается чувство потери.

«Это прошлое, — говорит мне Ваан, и его мысли возвращаются ко мне. — Я думаю, оно потеряно. Если и есть путь назад, я его не знаю».

«Я не думаю, что это так », — мягко говорю я ему. Я представляю, что если выход есть , кто -нибудь найдет его.

«Я счастлив здесь, с тобой. — Он зарывается лицом в мои волосы и глубоко вдыхает мой запах. — А как же ты? Откуда ты родом?»

«Отсюда? Я полагаю?»

«Этот улей?»

«Улей? Я так думаю. — Мы построили это место несколько лет назад, после того как покинули Форт-Талсу. Я стараюсь не думать о том месте, потому что воспоминания не из приятных. В основном они об отчаянии и хулиганах, мужчинах, которые хотели сексуальных услуг в обмен на малейшие свободы, и чувствах отчаяния. — Какое-то время я была в другом месте, но этого стало слишком много, и я ушла. Они хотели лишить всех женщин их свобод, заставить нас зависеть от мужчин, потому что в их глазах мы были не так сильны. Сначала это было всего лишь несколько небольших изменений в законодательстве, например, запрет выходить на улицы ночью. Все всегда начинается с малого, понимаешь? Потом, к тому времени, когда ты понимаешь, что происходит, уже слишком поздно».

Он ворчит.

«Через некоторое время они стали менять еще больше вещей. Женщина, которая вызывающе одевалась, просто напрашивалась на то, чтобы к ней подходили на улицах. Они фактически изменили закон, заявив, что ни один мужчина не будет обвинен в том, что он взял то, что болталось у него перед носом. — Желчь подступает к горлу при одной мысли об этом. — После этого они изменили еще больше вещей. Женщины получали меньше пайков, чем мужчины, если у них не было защитника. У женщин не могло быть собственного оружия. Женщинами можно было торговать, как скотом. Иногда убивали девушку, и закон смотрел на это сквозь пальцы, потому что женщины на самом деле внезапно перестали «считаться» населением. Не совсем. Становилось все хуже и хуже, пока мы не стали больше похожи на домашних животных, а не на людей, и мы не смогли бы выжить, если бы не занимались проституцией или не нашли мужчину в качестве защитника, чтобы мы могли заниматься проституцией в частном порядке. Это был не выбор».

Я содрогаюсь, вспоминая жестоких, задиристых мужчин из Форт-Талсы. К черту этих парней.

Он собственнически сжимает меня, и я похлопываю его по руке, прежде чем продолжить.

«Однажды ночью мы с несколькими друзьями решили улизнуть, но когда пришло время уходить, нас было двадцать человек, которые хотели сбежать. У некоторых были дети. Некоторых избили так сильно, что они едва могли ходить, но все равно хотели уйти. Как я могла сказать «нет»? Поэтому мы ушли. Мы рискнули, опасаясь нападения драконов, и просто ушли в ночь перед запланированной атакой, чтобы они не смогли преследовать нас».

«Запланированная… атака?» — похоже, он сбит с толку.

«О, да. Вы, ребята, атакуете по шаблону. Нам потребовалось несколько недель, чтобы разобраться в этом, но, конечно, мы были потрясены хаосом. Красные нападают несколько дней подряд, а затем ничего не происходит в течение трех недель, в то время как золотые обычно нападают каждые три дня, а затем улетают».

«Красные? Аааа, спаривающиеся самки. Они пылают от жара собственного огня».

«Эми упоминала об этом, да. Тебе было бы лучше с одной из них, а не с человеком?» — Я не могу не беспокоиться об этом, совсем немного.

«Никогда. Твой запах — единственный, который звал меня в этом безумии. — Он прижимается поцелуем к моему плечу. — Из всех людей в этом мире твой запах мне нравится больше всего. Даже если бы передо мной была дюжина сильных женщин-дракони, я бы повернулся к своей Гвен. Ты — все, что мне нужно».

Я люблю этого мужчину. Дракона.

Для меня это больше не имеет значения. Важно только то, что он мой. Я прижимаю его руку к своей груди, чтобы он обнял меня, и прижимаюсь к нему. «Я рада, что мы вместе».

«Я рад, что ты наконец решила, что я достоин».

Я чувствую укол вины, потому что знаю, что слишком долго тянула с этим.

«Ты всегда был достоин. Мне просто нужно было убедиться, что я не подставлю тебя, связывая свою жизнь с твоей».

«Никогда».

«Ты так говоришь, но у меня не самый лучший послужной список. Плюс, я хотела убедиться, что у тебя был кто-то, за кого можно зацепиться, чтобы спасти тебя. Я не хотела, чтобы ты снова стал сероглазым».

Ваан напрягается, прижимаясь ко мне. «Сероглазым?»

«Лиам сказал, что видел это раньше. Ты понимаешь, о чем я говорю?»

Тьма и гнев наполняют его мысли. «Я понимаю. Салорианцы — старые повелители моего порабощенного народа».

«Да. — Мне ненавистно , что кто -то коснулся его разума и чуть не забрал его у меня. — Ты отвернулся от меня и пошел так, как будто собирался уходить. Ты сказал вслух «Форт-Даллас»».

«Я не знаю ни одного места с таким названием».

«Я знаю. — Я прижимаю его к себе, стараясь не дать беспокойству проникнуть в мои мысли. — Это другое человеческое место. Эми приехала оттуда, и она сказала, что ее сестра тоже оттуда. Она сказала, что там есть салорианец. Ты думаешь, это был он?»

«Я надеюсь, что это так. Мне не нравится мысль о том, что в вашем мире может быть больше одного салорианца. Одного достаточно. — Он прижимает меня к себе, прикасаясь губами к моей коже почти в поцелуе. — Они могут поработить мужчину-дракони прикосновением разума. Кажется, я был осквернен».

«Осквернен?»

«Как только к тебе прикоснулся салорианский разум, они могут снова захватить тебя в любое время, заставить выполнять их приказы. — Гнев пылает в его мыслях. — Даже это ужасное место не защищено от таких, как они. Я удивлен, что он отпустил меня. Это на них не похоже».

«Он этого не сделал — я поцеловала тебя и притянула к себе».

«Ммм. Любовь человеческой пары сильнее, чем хватка салорианца. Это интересно».

«Это одна из причин,