Отпускай - Ольга Сурмина

комната, теперь. Спальня, которую ты разделишь с тем, с кем посчитаешь нужным. Я… наверно, приболела, и ты сейчас скажешь, что я не должна вставать, и все прочее… но я, пожалуй, вернусь к себе. Я не хочу видеть эту кровать. Не хочу на ней лежать, не хочу её трогать.

— Но это наша с тобой кровать. И я хочу разделить её с тобой. — Штайнер сжал зубы. — И потом, ты болеешь. Здесь будет лучше. Скажи, куда ты собиралась в тот день, когда я забрал тебя под ливнем? Куда ты шла?

— Подальше отсюда. — Эмма все еще выпутывалась из одеяла, а как только выпуталась, поставила ноги на теплый ворсистый ковер. — Даже если я болею, мне нужно место, где мне будет спокойно. Тут мне не спокойно, я пойду.

— Почему? — Нейт с грустью поднял брови. Он понимал, почему, но все равно задал этот вопрос. — Эмма, милая, все хорошо. Я понимаю, тебе больно. Неспокойно, некомфортно, но это пройдет. Здесь — лучшее для тебя место. Здесь, а не в тесной швейной. Если ты захочешь — я буду ночевать у себя, какое-то время. Но тот диван… не место для девушки с плохим здоровьем. Скажи, что ты хочешь на завтрак?

— Это пройдет, когда я съеду. — Она сжала в руках одело.

— Нет нужды больше съезжать. Здесь никого не будет кроме нас, никогда. Я могу поклясться. — Штайнер раскрыл глаза. — У нас все, со временем, будет хорошо.

— Нейт. — Она встала, и тут же зашаталась. — Я пойду, мне правда будет комфортнее у себя.

— Эмма, нет. — Взгляд становился безумным. — Хочешь, принесу тебе сюда твои швейные принадлежности? Хочешь, перевесим шторы на более темные? Не нужно отсюда уходить. Не торопись. Поправь здоровье, приди в норму. А уже потом поговорим… обо всем остальном. — Улыбка становилась нервной, а взгляд скользил по сутулому телу в ночной сорочке. — Вернись пожалуйста, в постель. Я обо всем позабочусь.

— Не хочу тут быть. — Тихо сказала Фастер, и склонила голову. — Мне тут плохо. Не хочу.

Его лицо менялось. Улыбка, которую он держал из последних сил, пропала, глаза медленно гасли. Ему явно было неловко, больно это слышать.

— Просто нужно время. Нам… просто нужно время. Все, со временем, пройдет.

Наверное.

Когда-то был подарок

— Нейт, послушай. — Она чуть пошатнулась и нервно выдохнула. — Я устала. Мне хотелось уйти, и раз сейчас я не могу уйти, то, хотя бы, дай мне пойти к себе. Прошу тебя, дай мне пойти к себе. Если станет хуже, вернусь сюда. Но пока могу передвигаться — пойду в швейную. Меня тошнит от вида этой кровати, от её запаха. Когда-то я спала тут, да, но это было в другой реальности. Теперь отсюда хочется куда-нибудь деться.

— Эмма, это пройдет. — Как робот повторял Штайнер, жутко глядя перед собой.

— Что пройдет? Мне тут плохо. — Фастер нервно сглотнула. — Сейчас я хочу побыть у себя.

— Ладно. — Мужчина тяжело выдохнул и опустил голову. — Понял, я отнесу тебя. Не стой на пораненных ногах, тебе больно, не калечь себя. — Он подошел, затем осторожно поднял девушку на руки и отвел взгляд. — У тебя все еще жар. Я постелю тебе там, принесу два одеяла. И… побуду с тобой, если ты не против. Если, вдруг, станет хуже, я должен быть рядом.

— Мне хотелось попробовать поспать. — Голос слегка хрипел. Она болела, и ей явно было некомфортно висеть на чужих руках. — Если ты будешь рядом, я не усну. Спасибо, что ты помог, но, если мне еще понадобится помощь, я просто позову.

— Не позовешь. — Нейт грустно усмехнулся. — Но если ты хочешь еще отдохнуть, то конечно. Я… буду заглядывать. Принести тебе книг, чтобы почитать? Съешь бульон с мясом, если я принесу?

— Спасибо, у меня было на столе несколько недочитанных книг, если я смогу читать, то этого вполне хватит. — Фастер фальшиво улыбнулась и тихо закашлялась. — Ничего не нужно, правда.

— Вечно тебе ничего не нужно. — Обреченно сказал Штайнер. — Рад, что тебе немного лучше… но я, все же, сменю тебе на ногах бинт. А еще тебе нужно принять лекарство.

Эмма рассеяно кивнула. Лучше? Наверно, её состояние и вправду лучше, чем бессознательное. Однако горло раздирала боль, голос частично пропал, а без одеяла становилось очень холодно. Тело ощущалось ватным, мерзко-мягким и больным. Грустные глаза скользили по полу. Нужно было написать доктору, что она заболела. Спросить совета о том, как лечиться, и о том… как быть. Белиты дома больше нет. Как быть? Как сказать «брату», что хочется уйти?

Чистый лист её жизни требовал обновления жилого пространства. Чтобы за спиной не стоял темный силуэт с длинными волосами, чтобы не читал мораль о том, что она мало ест.

Этот дом больше не её. Всё.

* * *

Одиночество. Холодная кровать, тишина, тьма. Куда бы Нейт не смотрел, он видел пустоту. Чувствовал её, осязал. Сердце неустанно билось в груди, слегка влажнел лоб.

Она. Лежит там, в соседней комнате. Чихает, кутается в одеяло. Читает что-то. Она. Совсем не хочет его видеть, думать о нем, или говорить с ним. Его прошлая женщина. И… будущая. Он не хотел размышлять о том, что может быть как-то по-другому.

Однажды она дала ему самый большой подарок. Себя. И как он... распорядился этим подарком? Никак. Махнул рукой, выбросил, когда пришло время.

Самый большой подарок, о котором он только мог мечтать сейчас.

В тот момент, когда она дарила, этот подарок не был нужен. Однако... он от него не отказался. Он его принял. В тот день... когда она впервые разделась перед ним. Впервые прижалась. Шептала, что он самый лучший. Самый родной... он просто сделал то, что от него хотели. Представлял мельком каких-то девушек, которые вызывали интерес, которых ему хотелось увидеть голыми. Но... не её. Она лежала перед ним, а он даже на нее не смотрел. Однако подарок принял. Почему-то.

Стал её первым мужчиной.

Нейт перевернулся на другой бок. Пытался вспомнить хоть что-то, уловить хотя бы кусочек этих воспоминаний, хотя бы ассоциативный образ. Она обнимала его. Что-то продолжала говорить, так тихо, что он почти не слышал. Утыкалась в него носом. Кажется, говорила, что любит его.

Сейчас от этих мыслей подводило живот. Она говорила ему... такие слова.

И даже воспоминаний практически не осталось. Потому что он думал в этот момент не о ней. Даже воспоминаний не осталось, хотя этими воспоминаниями он надеялся хотя бы немного заесть боль. Немного помнил только, какие нежные у нее руки. Помнил