Отпускай - Ольга Сурмина

— Нейт. — Хрипло начала Фастер, нервно сглатывая. — Ты хочешь… все вернуть? Хочешь как раньше между нами?

— Да. — Он поднял грустный взгляд. — Как раньше, только я буду тебя любить. Как женщину, а ни как друга.

— Нейт. — Голос дрожал. — Я не могу. Прости. — Горячие пальцы сжимали пододеяльник, слезы сыпались вниз, впитываясь в ткань. — Ты больше не мой.

Штайнер опустил глаза. Иногда вздрагивали уголки губ, словно он то ли пытался сдержать нездоровую, нервную улыбку, то ли позыв заплакать.

— Я понимаю. Понимаю, время. Просто нам нужно время. Тебе было очень больно, ты как-то смогла смириться, переступить через себя. Но это смирение больше не нужно. Пройдет время, и ты почувствуешь, что в безопасности. Что ничего такого, что случилось, не повториться. — Он опустил голову. — А пока что мы тебя подлечим. Только… не руби с плеча. Дай себе время все осознать, обдумать. Я подожду, все нормально. Помогу, буду рядом, как и всегда. Даже если ты от меня отказалась…

…я все еще принадлежу тебе. И буду принадлежать. Вечно.

* * *

«Я — твой. Я тебе принадлежу. От тебя зависит, больно мне или радостно. Только рядом с тобой я немного прихожу в норму, начинаю чувствовать спокойствие и счастье. Когда я слышу, как ты дышишь, то очень крепко сплю. Когда чувствую твой запах, вижу самые приятные на свете сны. Я не могу отпустить, ты слишком теплая. Все остальные люди холодные, склизкие, омерзительные. А ты... теплая, мягкая, с самым нежным, самым приятным запахом. Даже если я такой же склизкий, как все остальные, все равно не могу отпустить. И не смогу. Буду чувствовать вину за то, что я такой, но все равно буду держать за руку. Слишком хорошо.

Может, я эгоист. Ну и плевать. К черту кислород, я дышу тобой.»

С отсутствующим выражением лица Эмма едва переставляла ноги, пока те шлепали по лужам, направляя девушку в сторону больницы. С листьев капала вода, ударялась о лужи. Небо чуть темнело, и белый силуэт городской поликлиники зловеще возвышался на его фоне. Две недели не виделись. Две недели держалась температура, до сих пор сохранялся приглушенный кашель, однако Фастер все равно шла. Что-то тянуло туда, но иногда она виновато оборачивалась, словно сзади должен был стоять Нейт.

Нейт, который понятия не имел, что Эмма сегодня снова идет на тренировку. Физиотерапия буквально поставила её на ноги, позволила подниматься по лестнице. С переменным успехом носить высокие каблуки. Штайнер всегда смотрел на туфли с неприкрытым высокомерием, словно они были для него осязаемым врагом.

А доктор смотрел с радостью, восхищением, поддержкой.

Больница приближалась. Девушка юрко заскочила в светлое фойе и быстро пошла по знакомым коридорам. Отчего-то на лбу выступала испарина, а сердце билось то ли от предвкушения, то ли от… стыда. Она, почему-то, прокручивала в уме оправдания, по какой причине не приходила на занятия, хотя очень часто писала доктору, что болеет. Тот сердобольно предлагал прийти, принести лекарств, привести с собой коллегу и устроить осмотр. Предлагал, хотя бы, передать апельсинов, и просил писать чаще, все ли с ней в порядке.

Эмма писала. Однако, каждый раз вздрагивала и прятала телефон, когда в комнату заходил другой мужчина. Её… бывший. С лекарствами и компрессами, с нежной, безумной улыбкой.

Стыд, словно она прятала любовника. Хотя какой любовник? Они с Нейтом давно не вместе. Он уже успел повстречаться с кем-то, еще и скандально расстаться, затем снова прийти к ней в постель. Пальцы на руках сжимались в кулаки от досады и обиды.

Темный коридор, распахнутая дверь и свет из нее. Знакомый, синий ковролин. Говорящие меж собой женщины, неловкость, тихий смех. Фастер выдохнула, словно сейчас она вернулась домой, а не пришла из дома в спортивный зал. Такой же знакомый человек в распахнутом халате, который с бессменной улыбкой жестикулировал, объясняя какому-то мужчины принцип ходьбы по порожкам.

— Доктор Даглас. — Она подала голос, и молодой человек тут же обернулся. Медленно поднял брови, и фальшивое дружелюбие на лице дрогнуло.

Он был искренне рад ее видеть.

— Эмма. — Он жестом попросил мужчину подождать, и стал быстро подходить к любимой пациентке. Развивались полы халата, а из кармана торчала ручка с блокнотом. — Здравствуй. Как твое здоровье? Тебе стало лучше?

— Да. — Фастер неловко отвела глаза. — Вот и… вот и я.

— Я соскучился. — Майрон прищурился, и чуть навис. — Как твой, с позволения сказать, «брат»? Я боялся, что из-за твоей болезни он запрет тебя на полгода, и мне придется на танке осаждать его дом, чтобы спасти принцессу, которую взяли в плен.

— Принцесса сама себя спасла. — Девушка ехидно прищурилась, однако тут же добродушно прикрыла глаза. Врач тянулся её обнять, и та легко позволила это сделать. — Если честно, он на работе, и понятия не имеет, что я здесь. Мне нечего… особо рассказывать. Все так, как было. Нейт помогает мне лечиться, опекает, и все в таком духе. Белита с тех пор не приходила, и он говорит… что она не придет. Не знаю, как ему сказать о переезде. Он не примет мой переезд, а драться с ним за вещи я не могу, это что-то из области фантастики.

— Ты не не можешь, ты не хочешь. — Даглас сузил глаза. — Ты его боишься. И физически, и морально. Физически боишься, что он запрет тебя, а морально боишься его расстроить или обидеть. Я понимаю, и не виню тебя в этом, все нормально. То есть… раз его девушка не возвращалась, они совсем расстались, да?

— Выходит, что так. — Эмма пожала плечами и отвела глаза. — Я все рассказала, пока мы писались, ничего нового особо не произошло.

— Понял. — Доктор медленно кивнул, затем, сжав объятия, чуть опустил голову и, как ни в чем не бывало, спросил. — Ты спала с ним? Пока болела. Что-нибудь было между вами? — Сверкнули стекла очков.

Девушка почувствовала, как сердце пропустило удар. Как в миг посинело в глазах, и по телу прошел нервный холод. Начали влажнеть пальцы, а прикосновения врача к её спине стали казаться стальными.

— Вроде бы нет. — Голос дрогнул. — Но я не помню. Был один эпизод… в тот день, когда у меня подскочила температура. Он меня мыл. Потом принес в кровать… и было что-то странное. Я просто не хочу тебе врать, я… ничего не помню, мне было очень плохо. Спала потом почти сутки.

— Вот как. — Даглас медленно, задумчиво кивнул. — Все нормально, даже