Отпускай - Ольга Сурмина

— Он тебе нравится? — Тихо спросил молодой человек, сузив глаза. — Да?

— Да. — Эмма вновь сжала кулаки и уставилась в асфальт. — Нравится.

— Понятно. — Послышался тяжелый, озадаченный вздох, затем лицо исказила горькая усмешка. — Ладно. Ничего, это пройдет. Временное помешательство из-за стресса, который я тебе устроил. Если бы не мое поведение, ничего такого не случилось бы. Нам нужно немного времени. Постепенно ты поймешь, что я все еще здесь, с тобой. Депрессия уйдет из твоей жизни, и больные симпатии сойдут на нет.

— Ты это тоже за меня решил? — Девушка стиснула зубы.

— Просто так будет. — Два жутких, лиловых глаза таращились на её лицо. — И никак по-другому. Мы будем вместе, счастливы. У нас будет семья. — Казалось, Штайнер в самом деле не рассматривал другой расклад.

— Я завидую твоей самоуверенности, Нейт. — Фастер грустно улыбнулась. — Мне бы хоть процент её, и я бы ушла в тот же день, как ты привел домой свою девушку. Тогда… тоже скажешь «временное помешательство»? — Улыбка медленно сползала с лица. — Ты говорил, что любишь. Ты никогда не позволял в себе сомневаться. И что с того? Это как-то спасло меня от боли, когда ты привел другую? Ты. Тот, чью измену я не могла представить даже в кошмарном сне. Мне казалось… что ты будешь последним человеком на земле, который изменит. Последним, который предаст. Тогда ты тоже говорил мне «люблю». Помогал, был рядом. Чего стоили твои слова? Ничего. Чего они стоят сейчас? Хватит с меня Белит. Мне нужна моя жизнь, а не твоя. Жизнь, в которой будут туфли, и не будет стыда за мечту поехать на море.

— За колючей ракушкой? — Мужчина странно улыбнулся, и голос, казалось, дрогнул. — Я правда тебя любил, просто не воспринимал, как женщину. Хотел позаботиться и сделать приятно, как самому близкому человеку.

— Если бы ты не воспринимал меня, как женщину, ты бы со мной не спал. Логично? — Послышалась печальная усмешка.

Нейт сжал зубы. Ну и что сказать? Логично же. Но он спал, и все равно не воспринимал. Просто «делал приятно близкому человеку». Потому что «близкий человек» другого пола, но при этом не женщина, а нечто безликое. Нежное, родное, но безликое. Когда лицо появилось — все изменилось. Но объяснить ей все это не получалось. Штайнер с каждой секундой сильнее понимал, насколько нелепо звучат его слова, но что есть — то есть. Быть может, если бы они познакомились, когда стали старше, все было бы по-другому. Не было бы этого побочного эффекта в виде братско-сестренского восприятия. Но даже ребенком Эмма делала его жизнь счастливее. Единственный человек, который в самом деле приносил радость. Возможно, если бы её не было, он бы покатился. Куда? Не известно, но точно был бы хуже, чем сейчас. Точно был бы не тем, кем стал.

— На какое море тебе хотелось бы поехать? — Вдруг спросил Штайнер, пряча глаза. — Что-нибудь конкретное, или нет?

— Когда-то давно я мечтала о пляже с белым песком. — Улыбка становилась безучастной. — Мечтала на таком одиноком пляже рассвет встретить. Сидеть на пледе у воды, построить замок, может. Попробовать кокос. Но сейчас я не поеду ни на какое море, Нейт. — Фастер тяжело вздохнула. — У меня куча дел, и потом, все изменилось. И мы с тобой уже не те, что были раньше.

— Это ты так сказала. Не я. — Мужчина прищурился. — Ты так решила. Я не думаю, что что-то фундаментально изменилось. Только твое отношение ко мне, и все. — Он запнулся. — И мое к тебе тоже.

— А этого мало?

— Мое изменилось в лучшую сторону. — Меж бровей пролегла морщинка. — Я, как и раньше, души в тебе не чаю. Но я больше не смотрю на тебя, как на сестру.

— Понятно. — Эмма потерла холодной ладошкой щеку. — Не хочу обсуждать твое восприятие вторым кругом. Я просто не хочу сейчас никуда ехать. Прошу, просто забудь об этом.

Он едва заметно кивнул, чтобы не провоцировать конфликт.

Но он не забудет. Не примет, и не смирится. Как можно смирится с тем, что любимый человек не верит в искренность твоих чувств? Как можно это принять? Штайнер не понимал, но кивнул. Пока что. И все равно чуть прибавил шаг, по дороге домой. Путевки сами себя не посмотрят.

— Как ты узнал, что я вышла из дома? — Фастер с подозрением прищурилась. — Ты был на работе.

— Просто совпадение. — Лицо исказила фальшивая, грустная улыбка. — Совпадение. Не думай.

* * *

«В какой из параллельных реальностей мы вместе, счастливы? В той, в которой ты не предавал меня? Но это невозможно, потому что без предательства ты не осознавал, кто я для тебя. Ты, как сам говорил, не видел во мне женщину. Без предательства была бы счастлива я, но не был бы счастлив ты. Если я кивну тебе сейчас, и позволю делать то, что хочешь… приму тебя к себе, ты будешь счастлив. А я буду при этом счастлива? Реальность, где мы вместе, счастливы, вообще существует?»

Провести тридцать дней вдвоем. Вдвоем. Вместе. Наедине.

Нейт ерзал на кухонном стуле, словно то был самый неудобный стул во всей вселенной. Ковырял вилкой собственный салат, и иногда поднимал глаза на Эмму, которая с такой же неохотой его разглядывала. Ни у кого не было аппетита, но есть надо. По крайней мере ей — точно. Иногда девушка покашливала, но тут же прикрывала рот рукой, словно слегка поперхнулась ужином. Словно… нет никакого кашля.

После стольких дней они вновь ужинали вдвоем. В мертвой, могильной тишине, и звуки секундных стрелок настенных часов походили на удары метронома из кабинета психолога. Электрический свет от лампы скользил по белым керамическим чашкам. Ветер за окном стих.

Штайнер не знал, как начать разговор. Уже «по умолчанию» ожидал отказ, но все равно хотел попробовать. Быть может, если обставить свою затею правильными словами — поможет.

Это казалось несбыточной, желанной сказкой. Спать, завтракать, гулять вместе. Он бы провожал на процедуры, был бы там с ней. А потом... носил бы на спине по соленой набережной, как когда-то давно в детском доме. Обходил бы все лавочки с сувенирами, покупал бы ей креветки, коктейли, мороженое. Сколько угодно. Затем возвращался бы с ней в отель. Ложился бы в мягкую, чистую кровать... и?

Дальше мужчина запинался. И. Он не мог выдавить из себя это «и». Дальше она посмотрит на него как на насильника, с тягостным отчуждением. Попытается лечь так, чтобы не касаться его.