Секретная невеста - Катарина Маура

— Это не так работает, Лекс.

Он вздыхает и притягивает меня к себе, и я не сопротивляюсь. Лекс обнимает меня, и я тихо выдыхаю, уткнувшись губами в его шею.

— Он придет в себя, — говорит мой муж мягко, неохотно. — Я вполне могу представить, что он сейчас чувствует. Дай ему время зализать раны, и он снова станет тем другом, каким был всегда.

Я отстраняюсь, не зная, что на это ответить. Лекс думает, что Адам испытывает ко мне чувства, и сколько бы я ни пыталась его переубедить, он просто не принимает мои слова всерьез.

— Лекс, — начинаю я раздраженно, но в этот момент в доме срабатывает тревога.

— Критическая угроза, — раз за разом повторяет Пиппи, пока металлические ставни опускаются на окна. Я испуганно вскакиваю, когда в доме загорается свет, а нас полностью блокирует система безопасности.

— Рейвен Виндзор активировала полное закрытие поместья Виндзоров, — сообщает Пиппи. — Открыты туннели, дом Лексингтона Виндзора назначен точкой сбора.

— Что происходит? — в панике спрашиваю я.

Лекс качает головой, показывая, что сам не знает.

— Все наши дома соединены туннелями, — объясняет он. — Бабушка построила их, когда я… после… — он откашливается. — Нам никогда не приходилось их использовать.

Я сжимаю его руку, и сердце начинает колотиться еще сильнее.

— Что могло это спровоцировать? — спрашиваю я, голос дрожит.

Лекс мрачно кривится.

— Только одно. На территорию проникли посторонние. Активировать этот протокол может только Виндзор или Сайлас Синклер, и единственная причина, по которой мы бы это сделали, — угроза безопасности.

Он вытирает ладонью лицо и тихо добавляет:

— Рейвен не активировала его даже тогда, когда СМИ буквально штурмовали ее, и я знаю, что она до сих пор жалеет об этом. Она говорила, что если такое случится снова, она не станет колебаться и нажмет тревожную кнопку.

Я вскидываю голову, когда Рейвен и Арес входят через дверь, о существовании которой я даже не подозревала; стены разъезжаются в стороны. Я смотрю на них во все глаза, по позвоночнику пробегает неприятный холодок. Как могла в моем собственном доме быть дверь, о которой я не знала?

Лекс говорил, что для меня нет запретных мест, но он никогда не рассказывал мне об этом протоколе безопасности или о туннелях. Возможно, потому что при неправильном использовании они могли бы привести меня прямо в дома его семьи. Я бросаю на него взгляд, и сердце болезненно сжимается. Я понимаю, почему он мог скрыть это от меня в начале нашего брака, но сейчас? Если существовала хоть малейшая вероятность, что этот протокол будет активирован, он должен был предупредить меня, подготовить.

Мои глаза расширяются, когда Лекс переключает телевизор на канал видеонаблюдения, и выражения Рейвен и Ареса тут же мрачнеют. Стаи репортеров заполонили территорию, и я нахмуриваюсь в недоумении.

— Почему сейчас?

Мы объявили о браке несколько дней назад, и все это время оставались вне поля зрения прессы, передвигаясь в машинах с тонированными стеклами и под охраной. Были несколько статей, в которых сомневались в моем образовании, поскольку Лекс какое-то время был моим профессором, но мой муж быстро решил эту проблему, слив в сеть мои академические записи, подтверждающие, что я преуспевала не только в его классе.

Рейвен опускает голову и протягивает мне планшет. Я беру его дрожащими руками, и у меня сжимается живот, когда я читаю статью, в которой Акшай обвиняет мою мать в том, что она – неверная охотница за богатством, бросившая преданного мужа ради состоятельного босса. А затем еще одну — о том, как мой отец якобы насильно не подпускал его ко мне, только чтобы в итоге «продать» меня Виндзорам ради спасения своей компании.

Из этих статей выходит, будто и моя мать, и я — расчетливые манипуляторши, использующие мужчин как ступеньки наверх. При этом моего отца изображают холодным и жестоким, тогда как все, что он когда-либо делал, — это любил меня.

Глаза наполняются слезами при мысли о том, что мои родители могут это прочитать, и я сильнее сжимаю планшет. Как он мог? Этот человек — мой биологический отец, а я для него всего лишь источник денег. Он прекрасно понимает, какой вред это нанесет мне и моей семье, но все равно идет на это.

Раньше я надеялась, что однажды мы сможем наладить общение, но теперь вижу, что этого никогда не случится. Мужчина, который способен так обращаться с моей матерью, никогда не мог бы стать человеком, с которым я захотела бы наладить хоть какие-то отношения. И все же в глубине души мне было любопытно, какие черты я могла унаследовать от него, какая у него семья…

Лекс обхватывает меня за талию и отрицательно качает головой, забирая у меня планшет.

— Не читай это, дорогая, — мягко просит он. — Они ничего не знают. Они напишут что угодно, если это принесет им рекламные деньги. Мы разберемся, хорошо?

Я киваю и прикусываю губу, чтобы не расплакаться, ощущая, как внутри все разрывается. Дрожащий вдох срывается с моих губ, и Лекс бережно убирает волосы с моего лица. Его взгляд полон ярости.

— Я выпотрошу эту мразь, — раздается голос Дионa. Он появляется позади Ареса и Рейвен, держа Фэй за руку.

— Только если я не доберусь до него первым, — мрачно говорит Лука, выходя из туннеля вместе с Вэл. Когда он замечает слезы в моих глазах, его лицо мгновенно темнеет.

Зейн отталкивает братьев в сторону и подходит ко мне, а следом за ним — Селеста.

— Не переживай, — говорит он примиряющим тоном. — Мы вернем за каждую твою слезу тысячу. Тот, кто тронет Виндзора, узнает, что это значит.

— В таком случае, — мой голос срывается, — я пролью целую реку.

Он улыбается, а Лекс крепче сжимает меня, наши взгляды бегло пробегают по заполненной людьми гостиной.

Все замолкают, когда в комнату входит бабушка Анна. На ней строгий черный костюм, и ее лицо выражает, пожалуй, самый сильный гнев из всех.

— Как они смеют? — негодует она, гневно сверкая глазами. — Как они смеют тронуть одного из моих детей? Врываться в наш дом?

Она поворачивается к женщинам в комнате, полностью игнорируя своих внуков, и приподнимает бровь.

— Как вы с этим справляетесь?

Вперед выходит Рейвен.

— Я расторгла все контракты с медиа-компаниями, которые осмелились плохо говорить о