Тайна семьи Адамос - Алиса Рублева

— Ладно. — Янис кивнул.

Они вышли из тайного убежища двойняшек и пошли к лестнице.

— Никос говорит, путь чист. Идём, — Янис поманил Машу за собой. С братом они общались через наушник, который был у Яниса в ухе.

— А ещё одна дверь через люк в саду? Она тоже ведёт в вашу тайную комнату?

— Да. Значит, ты туда провалилась?

— А вы быстро всё прибрали.

Они поднялись по лестнице и прошли через коридор к спальне Гектора. Янис достал какие-то отмычки.

— Да уж, это тебе не шпилька, — похвалила Маша. Янис довольно улыбнулся и вставил отмычку в замочную скважину.

Пока он работал с защелкой, Маша оглядывалась, закусив нижнюю губу, точно преступник на ограблении.

— Где там Гектор, спроси у Никоса.

— Ещё в кабинете, не паникуй.

Замок щёлкнул, дверь приоткрылась.

— Вуаля! — Янис горделиво расправил плечи.

— Спасибо! — Маша обняла парня и тут же отпустила. — Извини.

— Забудем об этом, — он отвел смущенный взгляд. — Я пошёл. Мы позвоним, если Гектор пойдет в твою сторону. — Спасибо большое вам. — Маша улыбнулась ему и вошла в спальню деда.

Внутри было полно старинных вещиц, таких же, как в кабинете, да и в целом обстановка напоминала кабинет. На единственном окне были плотные шторы, свет от ламп выглядел блёклым. Здесь пахло старостью.

На прикроватной тумбочке Маша нашла таблетки от сердца и откидной календарь. Сегодняшняя дата была отмечена в нём в кружок.

“Значит, всё произойдёт сегодня” — Маша с отрешённым взглядом вернула календарь на место.

У стены стоял комод с выдвижными ящиками, сплошь уставленный фотографиями. На них красовалась Ифиджиния. Уже в пожилом возрасте и совсем молоденькая. Фотографии были модельного типа, женщина позировала в ярких нарядах.

Маша выдвинула ящик. Там оказалось нижнее бельё Гектора.

“Рыться в трусах старика? — подумала она. — Ну, они же чистые”.

Маша аккуратно перебирала бельё и, наконец, её рука наткнулась на что-то твёрдое, что лежало на дне ящика. Она выудила оттуда деревянную шкатулку, похожую на ту, что она находила в кабинете. Внутри лежали свёртки с чем-то, похожим на табак. Маша осмотрела пакетики на свет и только сейчас до неё дошло, что это совсем не табак. Здесь была другая, зернистая структура и цвет не коричневый, а зелёный.

Она прошла к полке на стене. Там между черепами лежал блокнот в кожаном переплёте. Маша раскрыла его. Записи были сделаны красивым, разборчивым почерком, но все на греческом. Уже наученная, она сделала фотографии нескольких страниц и загрузила их в программу-переводчик на телефоне. На этот раз приложение смогло перевести куда больше:

“Супруги должны испить из одной чаши в день связи их душ…”, “Ритуал на кладбище. Узнать, где душа…”

Из контекста было понятно, в этом блокноте Гектор собирал знания племён, которые ему передали в прошлом. Маша вернула блокнот на полку и взяла только один пакет из шкатулки.

“Показать бы это Веронике. Она сто процентов подтвердит, что это наркотик. А остальное полиция найдёт в вещах старика. Записи о ритуалах есть у меня в фотографиях в телефоне”.

Маша уже хотела вернуться в свою комнату, сделать вид, что спит, а потом попросить двойняшек открыть её дверь. Если всё должно случиться сегодня, она хотела попасть туда, чтобы никто её не видел, собрать там ещё доказательств и наутро пойти в участок. Если бы это было в её силах, она хотела бы помочь Вике, чтобы ей не пришлось заново переживать этот ужас, но одна она ничего не смогла бы. И тут Машу одолели сомнения:

“Что, если у Гектора связи в полиции? Мне нужно заручиться поддержкой”.

Она взглянула на часы.

“Боже! Без двух минут одиннадцать! Алекс! Я покажу это Алексу, скажу, что собрала компромат. Тогда он поможет. Вместе мы что-нибудь придумаем. Две минуты. Только бы успеть” — это была последняя мысль Маши, прежде чем кто-то обхватил её руками со спины, и она почувствовала резкий запах от ткани, которую приложили к носу, и потеряла сознание.

Медленно возвращались звуки. Самым явным был звон в ушах. Ощущения тела. Страшная головная боль. Болели руки и ноги. Холод, исходящий от земли, с которой соприкасалась кожа через тонкую ткань. Запахи. В воздухе стоял сладковатый, терпкий запах травы. И ещё один. Так пахнет вода. Водоём. Затем подключилось зрение. Вокруг темнота открытого неба и мерцание факелов.

Маша попыталась пошевелиться и издала тихий стон от боли. Через звон в ушах до неё донёсся голос. Он был близко, человек стоял где-то сбоку. Маша скосила глаза, но чтобы кого-то увидеть, нужно было повернуть голову, а это не получалось. Человек произнёс:

— Дети ей помогали.

Маша узнала голос Гектора. Очевидно, он с кем-то говорил, но другой человек стоял дальше, его было едва слышно так, что Маша могла разобрать только слова деда.

— Я позаботился о них, — говорил старик.

— Они спят.

— Нет, она ничего не расскажет, не сможет.

— Сегодняшняя ночь будет её последней.

У Маши опустели лёгкие, будто весь кислород в воздухе пропал. И на место кислорода пришёл едкий, обжигающий запах дыма. Горела трава. Совсем рядом. У носа. Девушка пыталась разглядеть хоть что-нибудь. Ей даже удалось шевельнуть головой. И она увидела лицо свекрови, которая склонилась к ней.

— Не бойся, милая, всё будет хорошо.

Маша хотела ответить, но из горла вырвался только хрип. А голова всё сильнее болела, наполненная мыслями:

“Они сказали, что убьют меня. Что вы делаете?”

Накатила злость, страх, отчаяние. Маша сжала губы и шевельнула сначала рукой, потом ногой. И кисти и лодыжки отозвались режущей болью. Их туго стягивала верёвка. Накатывала паника, накрывала точно море волной, снова вышибая из лёгких воздух, ослепляя, дезориентируя. Сознание стало уплывать. Запах травы нарастал. И несмотря на всё происходящее, Маша почувствовала лёгкость в теле, будто проваливалась в сон. Снова послышался голос Таисии Ивановны:

— Тебе будут задавать вопросы. Отвечай, как чувствуешь. Всё получится.

“Я не хочу. Отпустите” — крутилось на грани сознания.

Маша провалилась в небытие, как в сон, а потом резко очнулась, втягивая ртом воздух. Её тело сковали ледяные тиски. Вода. Это была ледяная вода. Она проникала через поры, казалось, она пропитала собой каждую клеточку тела.

Вода окутывала всё, заливалась в уши. Только лицо оставалось на поверхности.

В черноте неба мелькнуло лицо Аякса.

Он тоже стоял в воде? Он держал свою фиктивную жену. Маша