Обманный бросок - Лиз Томфорд

– У тебя есть все, что нужно? – наконец спрашивает Исайя.

Он крепко держит руль, на нем бейсболка, надетая задом наперед, и я мечтаю о том, что он сделает со мной, когда наденет ее в следующий раз.

– Это всего на пару дней, – напоминаю я.

Исайя не отрывает взгляда от дороги.

– Пара дней может многое изменить.

– Возможно, я вообще не получу эту работу.

Хотя мне не стоит рассматривать такой вариант. Это все, к чему я стремилась. Должность, о которой мечтала. Город, в котором хотела жить.

Он бросает на меня быстрый невозмутимый взгляд, прежде чем снова сосредоточиться на дороге.

– У тебя все получится, Кенни. – Его тон полон поддержки, как будто он думает, что именно это я ожидаю услышать. – На случай, если ты еще не знаешь, я чертовски тобой горжусь.

Спазм мгновенно сжимает горло.

Никто никогда не говорил мне такого. Я получила высокий балл на вступительном экзамене в медицинский колледж, а мама спросила, когда я назначу дату свадьбы. Я думала, что получила желанную должность в Чикаго, а Коннор спросил, сколько раз в год он должен приезжать в гости.

Мой голос звучит до смущения тихо:

– Правда?

– Да, черт возьми! Даже когда я тебя не знал, в тот первый день, когда я услышал твой разговор с доктором Фредриком, ты произвела на меня сильное впечатление. Не мне тебе говорить, как мало женщин в профессиональном спорте, а ты отлично справляешься, Кеннеди. На случай, если ты еще этого не поняла, – он посмеивается про себя, – я твой большой поклонник.

Исайя подруливает к обочине у входа во второй терминал и паркуется на стоянке. Наконец он отстегивает ремень безопасности и поворачивается ко мне лицом.

– Иди и покажи им, насколько ты умна. И будь собой. Не может быть, чтобы они не полюбили тебя так же, как я… – Он останавливает себя. Мои глаза расширяются от удивления.

– …живу, смеюсь, люблю тебя, – заканчивает он. – Так, как живу, смеюсь, люблю тебя.

Он произносит это так уверенно во второй раз, но эти слова по-прежнему не имеют смысла, но я не могу удержаться от смеха.

– Ты живешь, смеешься, любишь меня?

– Боже, так чертовски сильно!

Мы хохочем, и какая-то часть меня хочет остаться здесь на весь день, в этой машине, где есть только он и я. Не думать о карьере, ради которой я так упорно трудилась, не зацикливаться на том, что этот брак – фиктивный, и не беспокоиться, что, несмотря на все мои чувства, в следующем сезоне я не буду работать на «Воинов».

Потому что такова жизнь. Получу я эту работу или нет, мое пребывание в Чикаго закончится. Исайя согласился исправить нашу пьяную ошибку после бейсбольного сезона. Это не навсегда.

– Ты собираешься разгадывать кроссворд в самолете?

– Таков мой план.

– Знаешь, мне всегда было любопытно, но я никогда не спрашивал. Почему ты разгадываешь эти кроссворды каждый день?

Я пожимаю плечами.

– Когда я была маленькой, родители уделяли мне мало внимания. Я единственный ребенок в семье, и бо`льшую часть времени мне было безумно скучно. Но отец каждое утро приносил «Таймс», чтобы узнать новости бизнеса, поэтому я начала разгадывать кроссворды, желая хоть чем-то себя занять. Так я чувствовала себя менее одинокой, потому что мои мысли были чем-то заняты, понимаешь?

Исайя хмурит брови, как будто ему не нравится мой ответ.

– И ты продолжаешь так считать? Делаешь это, потому что тебе одиноко?

– Полагаю, да. – Я хмыкаю. – Но, думаю, тот факт, что я уже несколько недель не могу закончить ни один кроссворд, о чем-то говорит, да?

Исайя гордо улыбается.

Стук в мое окно пугает нас обоих.

– Проезжайте, – говорит охранник.

Вокруг нас снуют машины, и мне пора уходить.

Выражение лица Исайи снова меняется, и я ценю то, что его легко понять. Он не скрывает своих эмоций и не хочет, чтобы я уходила. Но Исайя знает, что я должна это сделать, поэтому выходит из машины, открывает багажник и достает мой чемодан. Я присоединяюсь к нему и встаю рядом на бордюр, а он остается на асфальте. Это никак не сказывается на нашей разнице в росте.

– Что ж, тогда скоро увидимся. – Его слова звучат ровно, безэмоционально, беспечно.

Но я вижу его насквозь. Он не хочет, чтобы ему причинили боль.

– Всего через пару дней.

Исайя приподнимает бейсболку и проводит ладонью по волосам, прежде чем надеть ее обратно.

– Веселись. Будь осторожна. Пей воду.

– Хорошо, мам.

– Не забывай обо мне, – добавляет он с искоркой юмора, но его дразнящая улыбка быстро исчезает.

Не смогу, даже если попытаюсь.

– Если перед завтрашней игрой твои запястья будет перевязывать Сандерсон, убедись, что он делает это так, как я тебе показывала. Потому что иногда он бинтует слишком туго. Если захочешь поговорить со мной по видеосвязи перед игрой, я могу напомнить ему об этом…

Дразнящая ухмылка Исайи возвращается.

С тех пор, как начала работать на «Воинов», я еще не пропустила ни одной игры или тренировки, и у меня серьезные опасения, потому что я знаю, что завтрашняя вечерняя игра будет первой без меня.

– Уверена, что у него все получится, – поправляюсь я.

– Он – не ты, это уж точно! Нам будет не хватать тебя, Кенни, и не только мне. Парням тоже.

– Не забывай обо мне, – повторяю я его слова.

– Не смогу, даже если попытаюсь.

– Эй! Проезжай! – кричит тот же охранник. – Это зона высадки. Убирай отсюда свою машину.

– Мне нужно… – Я указываю большим пальцем через плечо в сторону стойки сдачи багажа.

Он кивает, но ничего не говорит.

– Ладно. Значит, скоро увидимся?

Исайя снова кивает.

– Через пару дней.

Молчание становится неловким. Никто из нас не знает, что делать, поэтому я разворачиваюсь и иду ко входу, волоча за собой чемодан.

Может, у меня и нет точного ответа на вопрос, что между нами происходит, но конкретно сейчас все должно быть не так.

Когда я оборачиваюсь, Исайя, опустив голову и засунув руки в карманы, обходит машину, направляясь к водительской двери.

– Исайя! – окликаю я, и он останавливается.

Когда он поднимает голову и смотрит на меня, в его взгляде читается надежда.

– Знаешь, чего со мной никогда не случалось? Долгих, страстных прощальных поцелуев в аэропорту.

Он пытается сдержать улыбку.

– Правда?

– Я бы не отказалась, если ты не возражаешь.

Он качает головой, изображая раздумье.

– Ну, я не знаю.

– Давай, Родез! – поддразниваю я. – Подыграй мне.

Он расплывается в улыбке