Mания - Эмма Джеральд

Передав спящего ребенка матери, Джим занял место за рулем, и завел автомобиль, отправившись в обратный путь. Приехав, он помог донести Дэниела до квартиры, и уложил в постель. Джим со всем трепетом накрыл его одеялом, пригладил мягкие волосы, и непроизвольно улыбнулся, когда мальчик мило сморщил нос. Леона не могла придумать причину, чтобы задержать Джима, когда он собрался уйти, поэтому просто встала в дверях, преградив собой дорогу.

— Ты куда? — она часто дышала, боясь услышать в ответ, что он больше не нуждался в ней.

— В отель. — голос Джима был пропитан стальной решимостью.

— Останься.

— Зачем?

— Теперь ты знаешь, что я не одна. Весь мой мир вращается вокруг малыша, который сейчас беззаботно спит в своей комнате. — к горлу подкатывал ком, и ее глаза начало щипать.

— Ты поэтому сбегала? — его голос стал мягче, окутывая Леону, словно шелком.

— Я думала ты не поймешь. — произнесла она сдавленно.

— Глупая, какая же ты глупая. Думаешь присутствие ребенка в твоей жизни изменит мои чувства к тебе? — выдохнул он, и они сделали шаг на пути друг к другу. Их разделяли всего несколько сантиметров. — Не важно, как это случилось. Мне не безразлично все, что имеет отношение к тебе.

Леона судорожно вдохнула воздух. Вот уж, действительно, дурочка. И зачем она скрывала это от него? Терзалась сомнениями, мучала и себя и его. Джим коснулся ее подбородка и провел по щеке указательным пальцем.

— О, Джим. Если бы ты знал… — его палец проскользил по ее губам, прерывая ее слова.

— Т-сс. Не надо слов.

Ее взгляд был устремлен в его глаза, она облизнула свои губы, и в следующий миг его рот накрыл их.

Джим целовал ее с таким нетерпением, и она чувствовала его желание, которое капля за каплей нарастало в нем весь день. Его рвение взрывало ей мозг, она прикрыла глаза, ощущая его теплые губы на своей шее. Ее теплые ладошки пустились гулять по его затылку, прижимая все ближе и ближе. Джим погладил ее кожу, проведя руками вниз, к бедрам. Губы плотно прикасались друг к другу, не пропуская воздух. Он обхватил полушария ее ягодиц, и приподняв, прижал ее к себе. Она обняла ногами его торс, и устранила преграду между ними, стащив с него футболку. Джим приблизился к кровати, поставил ее на ноги и с остервенением избавил ее от кружевного белого топа. Мгновение он любовался, открывшимся ему видом обнаженного тела, а затем набросился с горячими, как тлеющие угольки, поцелуями на ее ключицы, вздымавшуюся грудь, живот. Джим опустился на колени, и спустил ее милые джинсовые шортики вниз. Прижавшись носом к ее коже, он провел по бедру вверх, до резинки ее трусиков и дальше до пупка. Леона забралась пальцами в его волосы, и откинула голову назад, предоставляя ему полную свободу. Джим проник кончиком языка в чувствительную впадинку и стал совершать круговые движения. Это было щекотно, и в то же время возбуждающе. Его беспощадные руки чувственно поглаживали ее спину и ягодицы, а язык ласкал пупок, приводя ее в состояние экстаза. Его желание стало таким сильным, что в паху резануло болью. Джим не спеша снял с нее трусики, поднялся к ее лицу и яростно поцеловал. Опустил ее на кровать, и она согнула ноги в коленях. Похотливо улыбнувшись, он достал из кармана телефон и положил его на тумбочку. Расстегнул ремень, избавив себя от одежды, и забрался меж ее сладких бедер. Джим наклонился ближе к Леоне, опалив жарким дыханием ее шею, и сцепив их пальцы в замок, вдавил руки в матрас. Она судорожно ловила ртом воздух, сильнее вцепляясь в его волосы. Ее ноги обвили его бедра, и он провел своей твердостью вдоль ее лона. Лицо Леоны было искажено сладкой мукой. Ее тело окутывали волны изнуряющего жара, она прикусила нижнюю губу, и Джим завороженно наблюдал как ее зубы плавно прошлись по полной губе. Совершенно потеряв голову, он мечтал, как можно скорее почувствовать ее. Он издал гортанный рык, когда достиг своей цели, проникнув в ее разгоряченную плоть. Леона самозабвенно вскрикнула, погрузившись в пучину удовольствия, но вспомнив про сына, накрыла рот рукой.

Казалось, они взлетали куда-то вместе высоко-высоко. Крепко ухватившись за бедра Леоны, Джим совершал глубокие ритмичные движения, что порождало в ней всплеск неудержимых эмоций. И когда наслаждение стало невыносимым, мускулы ее живота пронзила судорога, и она достигла пика своей страсти.

— Джим. — шептала она в необузданном порыве.

Вдохновившись ее оргазмом, Джим выплеснул горячий заряд любви, и унесся вместе с ней в призрачные миры блаженства.

***

Спустившись с небес на землю, они беззвучно глядели друг на друга. Джим лежал на спине, подложив руку под голову, нога Леоны перекинута через его ногу, и своим коленом она чувствовала его не остывший запал.

— Спасибо за невероятный день. Это было здорово. Дэнни очень счастлив, еще один парк развлечений покорен. — не громко произнесла она, перебирая волоски на его груди.

— У тебя чудесный сын. Он похож на тебя.

Леона улыбнулась, и закрыла глаза. Она решилась сказать ему правду. Сейчас или никогда.

— А мне кажется вылитый ты. — она подняла к нему взгляд, ожидая проявления его эмоций.

Но Джим молчал, а затем его брови чуть заметно сдвинулись к переносице.

— Почему я? — недоумевал он.

— Помнишь, ты меня спрашивал где отец Дэниела? — Леона пыталась натолкнуть его на верный ход мыслей.

— Да. Ты сказала, что он далеко.

— Да. Их разделяют больше четырех тысяч километров. Но сейчас он близок, как никогда.

Она говорила загадками. Джим стремился понять ее, и вдруг его лицо озарила догадка.

— Не хочешь ли ты сказать, что… Дэнни…

— Твой сын. — закончила за него Леона, и застенчиво улыбнулась.

Он сел на кровати, запустив пальцы в волосы, и не мог поверить в ее слова.

— Почему ты утаивала это от меня? Три года прошло, Лея. — он сердился.

— Я боялась. — произнесла она подобным ему тоном.

— Чего?

— Что ребенок тебе будет не нужен. — ее голос срывался, и взяв с него пример, она села.

— Ну с чего ты это взяла?

— Да хотя бы с того, что ты меня отправил к доктору, чтобы выбрать способ контрацепции. — Леона уже не контролировала громкость своего голоса.

Джим догадался, что она не сделала то, о чем он ее просил. Он закрыл глаза, потерев пальцами переносицу, а когда открыл их, на его лице играла глупая улыбка.

— Успокойся.