Мастер и Жаворонок - Бринн Уивер

— Ага, — говорю я, одаривая его улыбкой, сжимая большой палец Стэна щипцами. — Вообще-то, это похоже на какую-то терапию.

Лаклан морщит лоб, осекая большой палец правой руки, не сводя с меня глаз.

— Стэн, безусловно, был полезен моей семье. После того, что случилось с моим отцом, именно Стэну было поручено научить меня некоторым «жизненным навыкам», по крайней мере, до тех пор, пока Дэмиан не занял его место. Например, разница между ударом молотком и ударом локтем, — я стискиваю зубы, сжимая ручки щипцов вместе, пока сустав, наконец, не поддается давлению с хрустом. — И хотя я благодарна ему за то, что он научил меня нескольким полезным приемам, его нельзя было назвать самым чутким инструктором. И знаешь, я бы не сказала, что только из-за него в нашей жизни все было хорошо.

— Да. Логично, — говорит Лаклан, открывая пластиковый пакет, чтобы я кинула в него отрезанный палец. Запечатав, он кладет пакет во внутренний карман куртки. — Несмотря ни на что, я горжусь тобой, слышишь?

— Ты мой муж, милый. Ты обязан так говорить.

На щеках Лаклана появляется очаровательный румянец, прежде чем он прочищает горло и грубовато просит Конора уточнить время.

— Три минуты.

— Блять, — Лаклан достает следующий набор инструментов и кладет их на грудь Стэна. Там есть шприц, наполненный каким-то раствором, и пластиковая баночка с формалином. Скальпель. Ножницы. Набор щипчиков. И что-то, подозрительно напоминающее маленькую ложечку для мороженого. — Ты готова?

У меня в животе бурлит желчь.

— Наверное, нет.

— Я тоже.

Мы приближаемся к лицу Стэна, и Лаклан передает мне щипцы.

— Конор, ты на сто процентов уверен, что в его системе безопасности есть сканер радужной оболочки глаза?

— Уверен на сто десять процентов. Наслаждайся.

— Блять, — Лаклан выглядит таким же бледным, как и я, когда двумя пальцами зажимает ресницы Стэна и приподнимает его верхнее веко. — Подержи щипцами.

Я делаю, как он просит, и вставляю инструмент, чтобы отодвинуть веко. Лаклан смачивает поверхность глаза Стэна жидкостью из шприца, потом с глубоким, прерывистым вздохом берется за скальпель.

— Беру назад свои слова, теперь я не против впутать Слоан в это дело, — говорю я. — Мы должны были ее попросить сделать это. Чертовски отвратительно.

— Не ты же вытаскиваешь его, — говорит Лаклан, наклоняясь над головой Стэна со скальпелем. Он начинает разрезать тонкую мышцу, которая прикреплена к глазному яблоку. Достаточно одного взгляда на его успехи, и мне приходится отвернуться, давясь рвотным позывом. — Черт возьми, только не это.

— Я не специально.

— Меня сейчас стошнит из-за тебя.

— Пожалуйста, давай быстрее.

— Да, быстрее, — говорит Конор, — потому что кто-то заметил задержку и вызвал пожарных.

— Черт, — шиплю я в рукав.

Лаклан хлопает меня по запястью.

— Давай нижнее веко.

Как только я хватаюсь за нижнее веко, по желеобразной белой поверхности стекает струйка крови, и я содрогаюсь. Трясущейся рукой мне удается захватить кожу щипцами, мой желудок скручивает и опять начинается рвотный позыв.

— Держи себя в руках, Ларк, — рявкает Лаклан, в его голосе столько же мольбы, сколько и приказа.

— Как?

— Подумай о Киану.

— Нет, не смей его впутывать.

— Блять, ладно. Дерьмо, — Лаклан ругается, а я утыкаюсь вспотевшим лбом в сгиб локтя. — Как, черт возьми, Слоан это делает?

— Просто представь, что это обычный шарик, — говорит Конор. — Или мармеладка «Trolli Glotzer» в виде глаза. Габс обожает такие штуки. Там внутри красный кислый сок.

Я снова давлюсь, когда Лаклан изрыгает поток ругательств, некоторые на ирландском, хотя я едва могу разобрать его слова из-за воющей сигнализации и стука сердца, отдающегося у меня в ушах.

— Не сравнивай с едой, придурок. Гребаное дерьмо.

— Да, отвали, Конор. Оставь моего мужа в покое.

— Ларк, ложку. Дай мне ложку.

Меня тошнит. Лаклан давится. Конор хихикает.

Мне удается взять себя в руки, чтобы схватить инструмент и сунуть его в руку Лаклана.

— Вытащи уже эту штуку, ради всего святого.

— То же самое можно сказать в постели…

— Заткнись, — шипит Лаклан. — Дай мне ножницы, герцогиня.

Я передаю ему ножницы, и мгновение спустя раздается победный возглас. Беру банку с формалином и задерживаю дыхание, когда Лаклан опускает глаз в жидкость. Я даже не успеваю плотно закрыть крышку, как Лаклан уже убирает окровавленные инструменты, с его губ все еще срываются приглушенные ругательства.

В наушнике раздается смех Конора.

— Кстати, я пошутил. Нам не нужен глаз.

— Пошел ты нахуй, Конор, — рявкаем мы в унисон, когда я прячу банку в карман. Лаклан застегивает молнию на мешке для трупов и откатывает стол обратно к стене.

— Ладно, ладно, правда нужен. Но еще нужно, чтобы вы убрались оттуда. Пожарные машины будут через минуту или две.

Мы срываемся с места и бежим, огибая здание, в холодную ноябрьскую ночь. Когда подбегаем к фургону, вдалеке слышен вой сирен. Я едва могу дышать, но адреналин, бурлящий в венах, придает мне сил. Я чувствую себя непобедимой. Не знаю, чувствует ли Лаклан то же самое после каждой работы, которую выполняет, но сейчас ощущения просто потрясающие.

Настолько, что я почти забываю, зачем мы здесь.

Лаклан улыбается, словно угадывает противоречивые мысли по моим широко раскрытым безумным глазам, и передает пакеты Конору. Я отдаю банку, и Конор помещает все в небольшой холодильник.

— У нас есть все необходимое, чтобы получить доступ к хранилищу Стэна. Но если что-то случится и не сработает, на это могут уйти недели. Время идет. Если убийца будет придерживаться своего графика, он должен совершить новое убийство через сорок дней. Мы можем не успеть.

Я киваю, и Лаклан тянется через центральную консоль, чтобы сжать мою руку. В его взгляде есть скрытая надежда. Он хочет верить, что эти фрагменты Стэна раскроют тайну охотника, который преследует нас.

— Кто бы это ни был, мы его найдем, — говорит он. Поднимает мою руку, чтобы прикоснуться губами к костяшкам пальцев. Это похоже на обещание. — И как только мы это сделаем, я покажу им, что такое ад на земле.

22_СТРАННИК

ПРИЗРАК

Прошло две недели с тех пор, как я передал мистера Трамбле Богу, и теперь Он вознаградил мое усердие. Мое служение. Он расставил фигуры на доске и расчистил мне путь к праведной победе.

Ибо я знаю, какие планы у меня на вас. Планы, которые принесут вам процветание, а не вред. Планы, которые дадут вам надежду и будущее.

И мои планы скоро воплотятся в жизнь.

Я долго стою у двери и наблюдаю за спящей женщиной.