Предательница и не принц - Татьяна Андреевна Зинина

Не ожидал такого ни от одного из вас. Так уж и быть, я готов пойти у вас на поводу, но не просто так. Ты, Тейн, отыграешь свою роль без капризов и прочих глупостей. Будешь вести себя с Дейриной, как влюблённый по уши. А ты, Корн… – его величество повернулся к сидящему в кровати бледному родственнику, – … перед свадьбой приведёшь свою невесту ко мне. Пусть даст клятву, какую дают все сотрудники твоего ведомства.

– Боюсь, ваше величество, формулировку придётся немного изменить. Она сейчас гражданка Айвирии, училась в Тиронской академии. А там все студенты приносят присягу, тоже магическую.

– Пусть так, – неожиданно смирился монарх. – Вас устраивают мои условия?

– Да, – ответил Далтер.

– Устраивают, – согласился Тейн.

– В таком случае, – раздражённо подытожил Анхельм, – через неделю, Далтер, жду тебя с невестой на аудиенцию. А через три – приступай к работе. Всё.

Он покинул комнату, не прощаясь и не дожидаясь сына. А когда его шаги стихли, Тейн тихо прикрыл дверь и медленно выдохнул.

– Спасибо, – искренне поблагодарил его Корн.

– И тебе, – покивал Тейн. – Не думал я, что его реакция на Мику будет такой…

– А я знал. Но ты представь, что было бы, если бы ему стало известно о вашей связи три года назад, да ещё и на фоне начавшихся покушений. Поверь, Тейн, он не стал бы церемониться, и я бы уже ничего не смог для неё сделать.

– То есть… получается… ты тогда её спас?

– Можно сказать и так. Точнее, вывел из-под удара, – проговорил Корн. – Но сейчас опять поставил под удар. Роль моей жены точно не назовёшь безопасной. К тому же… Мика может мне отказать.

– Так и оставил бы её в покое, – с претензией произнёс принц.

– Не могу. Теперь уже точно не получится. Я или останусь здесь с ней, или на фиг всё брошу и всё равно останусь с ней, – признался Далтер, сам удивляясь своей открытости и решительности. – Знаешь, меня тут недавно почти прикончили. Тогда, будучи подвешенным за руки, истекая кровью, я действительно прощался с жизнью. И в тот момент вдруг понял, что не живу для себя. Вся моя жизнь – бесконечная гонка ради чужих интересов. Нет, мне нравится моя работа… в целом. Но я хочу, чтобы у меня было ещё что-то кроме неё. То, что действительно согревает душу, даёт покой, уют. Нежность. И это всё я ощутил рядом с Микаэллой.

Некоторое время Тейн смотрел на него со смесью сожаления и понимания, но потом всё же улыбнулся.

– Она не откажет тебе. Ты главное сделай всё, как надо, и не ставь её перед фактом, она этого терпеть не может, – сказал он, а потом усмехнулся и добавил: – Но если вдруг всё-таки откажет, то я найду способ вернуть её себе.

– Вот уж нет, – ответил Далт с угрозой в голосе. – И не смей даже смотреть слишком пристально на мою женщину.

Тейн явно хотел ответить дерзко и провокационно, но потом всё же передумал и сказал совсем другое.

– Не буду. Женщина друга для меня просто подруга. А ты, Далтер, несмотря на все наши разногласия, мне всё-таки друг.

Глава 24. Когда здравый смысл борется с эмоциями

Микаэлла

– Мика, к тебе пришли, – крикнула Лаурель с первого этажа. – Спустись, пожалуйста.

Я нехотя отложила паяльный аппарат, осторожно опустила на металлическую подставку почти готовое изделие и встала из-за стола.

В доме отца была оборудована хорошая мастерская. Помню, в детстве я любила играть здесь, наблюдая за тем, как папа что-то мастерит за большим столом. Мне нравились многочисленные ящички с разными материалами, камнями, проволоками, бусинами и прочим, я обожала перебирать их, пересчитывать, делать из них странные украшения. А когда мне исполнилось десять, и стал просыпаться дар, отец начал потихоньку меня учить.

Когда-то папа был боевым магом, но, по собственному признанию, всегда любил артефакторику. А после того, как его сослали в Сарворт без права выезда, он начал потихоньку осваивать мастерство. Потом открыл магазинчик бытовых артефактов, благодаря которому нам хватало средств на жизнь. Я помогала ему после школы, а вечерами мы часто засиживались в мастерской, создавая что-нибудь интересное.

Да, хорошее было время. Беззаботное.

Я никогда не скрывала, что хочу стать артефактором, и папа это одобрял. Но когда сказала ему, что хочу поступить в столичную академию, он вдруг изменился в лице и заявил, что никуда меня не отпустит. Мы тогда с ним впервые по-настоящему поругались. Конечно, потом он попытался спокойно объяснить мне, что в Харсайде у нас с ним нет знакомых, а для молодой одинокой девушки в большом городе может быть опасно. Он так переживал, что мне пришлось смириться.

Да, в восемнадцать я не поехала поступать, но потом весь год копила деньги и потихоньку уговаривала папу всё же отпустить меня. В итоге после ряда ультиматумов ему всё же пришлось сдаться.

Теперь-то я понимала, почему он боялся моего появления в столице. Я ведь действительно выросла внешне очень похожей на мать, а её в среде высшей аристократии многие знали в лицо. Ещё бы, ведь пусть и недолго, но она успела побыть королевой Вергонии.

Наверное, если бы отец сразу сказал мне правду, я бы не поехала учиться в Харсайд, и всех моих последующих неприятностей удалось бы избежать. Жила бы себе спокойно, пошла бы учиться в местное училище для магов, получила бы диплом, работала бы с папой. И никогда не узнала бы ни Артейна, ни Астера, ни Лилианну… ни Далтера Корна.

– Мика! – снова крикнула Лаура и, судя по скрипу ступенек, начала подниматься.

– Иду, – ответила я громко и поспешила снять плотный рабочий фартук.

Через два года после моего отъезда в академию папа женился на Лауре, а прошлым летом она родила ему сына, которого они оба обожали. Я же впервые увидела брата только три дня назад, когда всё-таки добралась домой. Не скажу, что сразу прониклась к нему безумной сестринской любовью, но в свободное время с удовольствием играла с этим годовалым малышом и испытывала искреннюю радость за отца, у которого, наконец, появилась нормальная, настоящая, полноценная семья.

Теперь мне было не страшно окончательно переехать в Тирон, обосноваться в Айвирии. За проведённые в этом доме дни я убедилась, что мне тут хоть и рады, но и без меня грустить не станут. Сначала этот вывод искренне огорчил, даже обидел, а чувство, что я тут лишняя, едва не толкнуло убраться обратно на следующий же день после приезда. Но потом всё потихоньку