Достойный Розы - Валерия Аристова

вдруг стало светло, как днем. Дэвид бросился к Дженни, схватил ее за руку, потянул к окну. Испуганная и онемевшая от ужаса, она следовала за ним, то и дело оглядываясь на разгорающееся пламя. Дэвид открыл окно, пустив в комнату воздух, от чего огонь разгорелся еще лучше, вскочил на подоконник и спрыгнул вниз, в сад. Дженни замерла, смотря на огонь.

— Давай же, Дженни! — прошептал он.

Пламя взвилось ввысь, и Дженни прыгнула вниз, оказавшись в объятьях Дэвида.

— Спасибо, Дженни, — прошептал он страстно.

Лицо его в свете зарева казалось лицом демона.

Она попыталась отстраниться от него, но губы его накрыли ее губы. Вдруг послышались шаги, и вдали появилась серая тень. Дэвид схватил Дженни за руку и юркнул с ней в кусты, туда, где были повреждены прутья решетки. Они выбрались в переулок и побежали как можно дальше, в то время, как народ бежал к горящему дому.

— Ты сошел с ума! — прошептала Дженни, когда они остановились в глубине какой-то улицы, — ты сошел с ума!

 

...Кейр Морган смотрел на пожар. Корвел опередил его. Кто сдал его Корвелу? Он сжал губы. Неужели Дженни? Он был уверен, что мужчина, выпрыгнувший из окна, и был Дэвид. Но кем была его спутница? Он плохо разглядел ее вдали в бликах пламени и под черным плащом.

Кейр пропустил бегущих с ведрами людей, посторонился, отошел к кустам, продолжая смотреть на пламя. Потом лицо его прорезала ухмылка. Ничего страшного. Дэвид Корвел будет теперь спокоен. Он не знает, что у Кейра есть самый лучший шпион в доме врага — глупая влюбленная женщина. Он был уверен, что на мисс Саманту можно положиться.

Глава 14. Прошлое

Кейра не было на музыкальном вечере. Он заперся у себя в кабинете и не вышел, даже когда за ним пришел сам Норман, отговорившись работой.

В последнее время он действительно был увлечен ею, и мог днями и ночами просиживать в кабинете. Ему везло. Несмотря на бесконечное нытье старых акул финансов, окружавших его, он всегда шел на риск и покупал акции самых рискованных предприятий. Состояние Нормана вскоре увеличилось на четверть, и Кейр считал себя чуть ли не гением и смеялся над теми, кто давал ему мудрые советы быть осторожнее.

Музыка мешала сосредоточиться, тем более, что он знал, что это играет Роза. Кейр знал наизусть все пьесы, которые она разучивала, и мог отличить по первой же ноте, кто сидит за фортепиано. Он представлял Розу за инструментом в том фиолетовом платье с черными лентами, в котором он видел ее, спускающейся по лестнице. Виконт Ригл стоит чуть позади и переворачивает ей ноты. Она улыбается ему, смотря сверкающими глазами.

Кейр уткнулся в бумаги. Пусть Дэвид Корвел наслаждается последними счастливыми днями и ночами. Кейр хорошо знал о появлениях виконта в доме по ночам. Иногда ему хотелось при звуке приглушенных шагов, выскочить из спальни и задушить его голыми руками, но он приказывал себе собраться. Он будет первым под подозрением. Скоро, очень скоро, Дэвид будет уничтожен и без применения насилия. Нужно просто набраться терпения...

…

Саманта никогда так сильно не нервничала. Вчера на музыкальном вечере она вдоволь налюбовалась на голубков, преданно смотрящих друг другу в глаза, то и дело касающихся руки другого, обменивающихся улыбками и знаками, понятными только им одним. Что скажет дочь магната, узнав, что ее обманули, и ее жених — вовсе не виконт? Саманта улыбалась про себя. Красавица Роза отвернется от него, и только она, Саманта, доказав, что он ей не брат, протянет ему руку помощи! Она получит его! Кейр Морган обещал ей помочь, если она найдет что-то, подтверждающее мошенничество...

Норман был на нее зол. Саманта смотрела на него холодно и спокойно. Она видела, что он ревнует, но ей было все равно. Больше Норман Грансильвер ей не нужен. И плевать на его богатства. Любви на деньги не купить! Она сидела рядом с ним, постоянно оглядываясь на его красивое замкнутое лицо.

— Я мечтаю о вас, — услышала она его шепот среди звуков музыки.

Саманта дернула плечом.

— А я о вас не мечтаю. Совсем.

— У нас много времени, мисс Саманта, — проговорил он, — мы нагоним все, что потеряем, пока ваши эмоции не улягутся.

Ей хотелось рассмеяться ему в лицо.

— Я не собираюсь за вас замуж, мистер Грансильвер, — сказала она, — забудьте обо мне.

— Не собираетесь? Ваш отец считает иначе!

Она снова дернула плечом.

— Мне плевать на отца. Мне плевать на вас. Я выйду замуж только за того, кого люблю.

Лицо Нормана вытянулось, он встал и отсел от нее, хотя это было неприлично. Все вокруг смотрели на них, но Саманта сделала вид, что не заметила его грубости. Ей  и правда на него наплевать. Она добудет доказательства того, что Дэвид Корвел - не сын ее отца, и тогда сможет выйти за него замуж!

...Приподняв платье и ступая тихо, Саманта вошла в отцовский кабинет... Был день, но отца не было дома. Самое лучшее время узнать что-то важное. Самое время найти доказательства того, что счастье возможно...

 

…

Вернувшись домой граф Лаунгтон быстро прошел в кабинет. Он не мог дождаться дня, когда же его приемный сын женится на богатой наследнице, отдав ему половину того немыслимого состояния, что она имеет в приданое. Дела его шли хуже некуда. Оставалось продержаться еще два месяца, и наконец-то успокоиться. Выдать Саманту замуж за миллионера, получить деньги, и уехать в дальние поместья, чтобы никогда не возвращаться. Как бы он не ненавидел мошенника Корвела, он понимал, что только сделка с ним даст ему возможность расплатиться с долгами и отправиться стрелять уток в Линкольншир. Два месяца... и он свободен!

Дверь в кабинет была приоткрыта. Граф остановился, смотря через щель как его красавица-дочь углубилась в чтение какого-то документа. Щеки ее пылали, что было плохим предзнаменованием. Граф замер, боясь пошевелиться и спугнуть ее. Он воспитал Саманту в любви и праздности, потакал всем ее желаниям, любил и оберегал, как мог. И вот, что выросло! Капризная девица, способная поставить с ног на голову весь дом. Он хотел уйти, но любопытство пересилило. Что читала она, прикусив губу и сдвинув брови?

— Саманта? — он шагнул в кабинет и испуганно воззрился на нее.

Глаза Саманты смотрели на него с настоящим презрением.

— Вы? — выдохнула она, — вы? Преступник, убивший мать и дитя? Вы? Вы мне больше не отец!

Граф попятился, хотя Саманта и не думала наступать. Она смотрела на него так,