Жестокие игры - Диксон Уиллоу

не очень любит быть дома и действительно ненавидит любые семейные собрания, поэтому День Благодарения в доме наших родителей в этом году, вероятно, вызывает у него стресс.

Кроме того, он переживает спад после приема молли. Спад может быть тяжелым и влиять на эмоции, особенно если ты к этому не привык.

Все это объясняет, почему он ведет себя так, но это не значит, что мне это нравится.

Вместо того, чтобы пытаться заставить его говорить, я стараюсь дать ему немного пространства, но при этом держу его в поле своего зрения и не выпускаю из виду.

По крайней мере, он не отстраняется от меня физически большую часть полета, а теперь и поездку на машине, провел, прижавшись ко мне.

— Что за хрень? — говорит Ксав с водительского сиденья примерно за две секунды до того, как Джейс, сидящий рядом с ним, произносит:

— Ублюдок.

— Что? — хором спрашиваем мы с задних сидений, когда Ксав замедляет ход.

Я наклоняюсь через сиденье Ксавье, чтобы посмотреть вперед через лобовое стекло. Дорога перед нами заблокирована упавшим деревом.

— Не было ли недавно урагана? — спрашиваю я, когда Ксав останавливает машину.

— Нет, — отвечают Джейс и Джекс в унисон.

— Я дважды проверил перед тем, как мы выехали. Последний раз дождь был неделю назад, — добавляет Джекс.

— Как думаешь, давно оно тут лежит? — спрашивает Феликс, сидящий рядом со мной.

— Понятия не имею, — отвечает Ксав, отстегивая ремень безопасности. — Зависит от того, успел кто-нибудь сообщить или нет.

Дорога, по которой мы едем, — старая проселочная трасса, которой почти никто не пользуется, и это одна из причин, по которой мы всегда ездим по ней, а не по главной трассе, когда едем в аэропорт или из аэропорта. На ней никогда нет пробок, и полиция не патрулирует ее, поэтому никто не следит за соблюдением установленных скоростных ограничений.

Из-за этого есть вероятность, что дерево лежит там уже несколько дней, и никто не сообщил об этом, но это не объясняет, как оно упало, если за неделю не было ни шторма, ни даже сильного ветра.

Остальные из нас тоже отстегивают ремни безопасности, выходят из машины и подходят к дереву.

Оно не огромное, но достаточно большое, чтобы мы не смогли его сдвинуть без грузовика или чего-то еще для подъема тяжестей.

— У кого-нибудь еще щекочет паучий инстинкт? — спрашивает Джейс, оглядываясь по сторонам.

— Да, — говорю я, чувствуя, как волосы на затылке встают дыбом. Кажется, что за нами кто-то наблюдает, но кроме деревьев и кустарника вокруг нас ничего нет.

— Еще бы, — говорит Джекс.

— Ты это видишь? — спрашивает Феликс.

Он наклоняется и смотрит на что-то у основания дерева. Я собираюсь спросить, что он имеет в виду, когда все мое внимание привлекает крошечная красная точка, появившаяся на его голове, прямо над виском.

Я даже не успеваю крикнуть его имя, как Джейс бросается к нему на полной скорости и за несколько секунд сокращает расстояние между ними.

Всё как будто замедляется, когда Джейс хватает Феликса в медвежьем объятии и сбивает его с ног. Феликс кричит, и они падают на землю, Джейс оказывается сверху и защищает Феликса своим телом.

Как только они падают на землю, все сразу же приходят в движение. Джекс бежит к ним, а Ксавьер вытаскивает из кобуры на боку пистолет, который он всегда носит с собой, когда мы находимся за пределами кампуса.

Я уже мчусь к месту, где они упали, и у меня скручивает живот, когда я вижу ярко-красные полосы крови на руке Джейса, который катит их к машине, таща Феликса за собой.

Раздается тихий хлопок, за которым следует легкий щелчок, а затем пуля ударяется о землю прямо там, где они лежали всего секунду назад, и отскакивает в кусты.

Джекс и Ксавьер идут прямо за мной, и мы втроем тащим Джейса и Феликса за машину, чтобы использовать ее в качестве укрытия, когда еще три пули ударяются о землю всего в нескольких сантиметрах от нас.

— Сукин сын, — рычит Джейс, падая на бок машины и прижимая раненую руку к груди. — Ублюдок меня подстрелил.

— Насколько серьезно? — спрашиваю я, пока Джекс срывает с себя легкий свитер и протягивает его брату.

— Я выживу. — Он грубо обвязывает рану свитером Джекса и затягивает его, чтобы остановить кровотечение. — Думаю, это просто глубокая ссадина.

Феликс издает странный звук, похожий на писк, смешанный с вздохом, и с ужасом смотрит на руку Джейса. Его лицо настолько бледно, что даже губы белые.

— Я в порядке, малыш. — Джейс улыбается Феликсу, чтобы его успокоить. — Но откуда, черт возьми, они стреляют? — спрашивает он остальных.

— Думаю, это было с десяти часов, — говорит Ксав, подняв пистолет и приготовившись к стрельбе. — Кто-нибудь еще вооружен?

— Конечно. — Джейс поднимает ногу и шевелит ей. Брючина сдвигается, и в солнечном свете мелькает что-то темное и металлическое.

Джекс сразу же вытаскивает пистолет из кобуры на лодыжке брата и снимает его с предохранителя.

Феликс выглядит так, будто его сейчас вырвет, когда он смотрит на кровь, стекающую по руке Джейса. Кровотечение остановилось, но пятна темнеют на его рубашке и коже.

Я хватаю его и усаживаю между ног, отворачивая от Джейса и прикрывая своим телом.

— Вот, — Джейс протягивает мне один из своих ножей-бабочек.

Он не так эффективен, как пистолет, но я беру его, кивая в знак благодарности. Лучше нож, чем ничего.

— Сколько их? — спрашивает Джекс.

— Не могу сказать точно, но думаю, что только один, — отвечает Ксав.

Безошибочный звук пуль, ударяющихся о бок машины, раздается в быстрой последовательности, и мы все инстинктивно вздрагиваем.

Машина прочная и обеспечивает хорошее визуальное укрытие, но эта не пуленепробиваемая, и у нее куча слабых мест, которые делают нас уязвимыми.

Я сижу почти прямо под боковым зеркалом, открываю лезвие ножа-бабочки Джейса и заклиниваю его между зеркалом и пластиковым корпусом. Я несколько раз поворачиваю его, и зеркало выскакивает и падает на землю.

Джейс поднимает его и держит над головой, используя для того, чтобы смотреть через окна машины.

Это не лучший вариант, но сейчас это все, что у нас есть.

Окно над нами разбивается, и на нас с Джейсом сыпется дождь из стекла. Я изо всех сил стараюсь прикрыть Феликса, пока иголки боли взрываются на моей шее и плечах, а Джекс бросается на своего брата, чтобы защитить его.

Феликс хнычет в моих руках, а один из близнецов, я не могу сказать кто, стонет от боли.

— Ладно, теперь я злюсь, — говорит Джейс, и я испытываю облегчение, услышав его голос и