Двойной шантаж - Лора Ли Гурк

Итан почувствовал, что она перестала дышать, а ее тонкое, гибкое, как лоза, тело напряглось. Он схватил ее за плечи:

— Это правда, Кэти! Я люблю тебя, ты моя отныне и вовеки. Я не позволю тебе уехать!

— Нет, Итан, нет… — покачала она головой.

— Ты не понимаешь, родная! Мы поженимся, ты будешь моей женой, а не любовницей, ведь ты этого хочешь, правда? Мы будем вместе и в радости, и в горе…

— Нет, — повторила Кэти отрешенно, — так не бывает. Я — уличная воровка, а ты джентльмен…

— Это не имеет значения, милая! — Итан порывисто притянул ее к себе, страстно поцеловал и снова посмотрел ей в лицо. — Когда я в первый раз увидел тебя на Норт-сквер, то вместе с пирожками, часами торговца и кошельком англичанина ты, сама не того не зная, похитила и мое сердце, мою душу! Теперь они навсегда принадлежат тебе!

На мгновение лицо молодой женщины исказилось, словно от невыносимой боли, и она поспешно уткнулась ему в грудь.

— Ты что, опять плачешь, родная? — с нежностью обнимая Кэти, пробормотал он.

— Нет, — ответила она глухо, не отнимая лица от его пропыленного плаща. — Я не достойна быть твоей женой, я делала ужасные вещи…

— Мне все равно! — ответил Итан, нежно поднимая ее голову за подбородок. — Я люблю тебя, а остальное мне безразлично!

— Но ты обо мне ничего не знаешь! — Кэти дернула подбородком, пытаясь освободиться, но тщетно.

— Я люблю теба, родная, — повторил он и снова поцеловал, на сей раз нежно, бережно. — Неужели ты мне не веришь?

— Тебе только кажется, что ты меня любишь, но на самом деле это не так, и завтра от твоей любви не останется и следа. Как только ты узнаешь…

— А ты любишь меня? — перебил ее Итан.

Она не ответила, только подняла на него прекрасные голубые глаза, в которых Итан, несмотря на все усилия, не смог прочесть ответа на свой вопрос.

— Хорошо же, тогда я добьюсь своего иначе! — лукаво улыбнулся он и, прихватив свечу, увлек возлюбленную к лестнице.

Она послушно, даже с охотой пошла с ним наверх, в спальню, но он чувствовал, что не одержал победы: отдавая ему свою плоть, Кэти явно не хотела пускать его в свое сердце. Однако как ни жаждал Итан насладиться ее прекрасным телом, еще больше ему хотелось проникнуть в таинственную душу Кэти. И он поклялся себе покорить ее еще до рассвета.

Войдя в спальню, он захлопнул дверь, обнял Кэти, поцеловал и повторил:

— Скажи, ты любишь меня?

Она ответила на его поцелуй, но не на вопрос. Тогда, развернув молодую женщину к себе спиной, он начал расстегивать пуговицы на ее платье, нарочито медля, нежно касаясь ее тела, и вскоре ее дыхание сделалось частым и бурным. «Милая, милая», — с нежностью подумал Итан. Он понимал, что Кэти считает себя недостойной его и специально старается отдалиться, и не собирался с этим мириться. Какой бы проступок она ни совершила, с какой бы мерзостью ни столкнулась, ему это безразлично. Она теперь навсегда принадлежит ему, а он — ей, и это единственное, что имеет значение.

— Ты любишь меня, Кэти?

Снова не получив ответа, Итан продолжил свое занятие — он стянул платье с ее плеч, обнажив тонкие руки и осиную талию. Итан начал медленно расшнуровывать корсет, с радостью ощущая, как откликается ее тело на его прикосновения. Закончив, он отшвырнул корсет и сказал с улыбкой:

— Ты любишь меня? Молчишь? Ничего, я добьюсь твоего ответа!

Кэти не произнесла ни слова, только помотала головой, как немая. Он снял с нее сорочку и стал покрывать поцелуями спину. Кэти задрожала еще сильнее. Он распустил тесемку, державшую нижнюю юбку, взялся одновременно за ее подол и подол платья и одним движением стянул их вниз, так что они упали к ногам Кэти красивыми контрастными складками — белая батистовая юбка и темное шерстяное платье, свет и тень. За юбкой и платьем последовали панталоны, и взору Итана открылись прекрасной формы молочно-белые бедра Кэти.

Он приложил неимоверные усилия, чтобы сдержать стремительно нараставшее желание, его возбужденное тело напряглось, как тетива, но вид длинных ног Кэти и оголенных ягодиц с соблазнительными ямочками едва не привел его усилия к краху. Инстинкт подсказывал ему, что она томима желанием не меньше его самого, но Итан не внял голосу плоти — сначала он хотел услышать заветные слова признания.