Долина смерти - Карина Халле

В финальной стадии подготовки я стою возле тела Лейни, изучаю лицо женщины, которая пережила три года адских мучений, борясь с голодом, что в конечном итоге поглотил всех, кого коснулся. Сестра этой женщины пришла в горы в поисках ответов и утешения, а нашла нечто, ужаснее любых представлений.

История не исчезает. Она просто ищет новые способы преследовать тебя.

— Прости, — шепчу я, зная, что она не слышит. — За то, что оставил тебя с ним. За то, что не нашел тебя раньше. За такой конец, — горло сжимает от эмоций, которые невозможно передать. — Но обещаю: я защищу твою сестру. Я положу конец этому кошмару, чего бы это ни стоило.

Чья-то рука легко касается моего плеча. Обри подошла бесшумно, пока я был погружен в разговор с ее мертвой сестрой. В ее глазах отражается отблеск огня, и сейчас решимость горит ярче скорби.

— Пора, — говорит она просто.

В последний раз взглянув на Лейни, я киваю в знак согласия. Мы завершаем последние приготовления, ножом выцеживая небольшое количество крови из ладоней и смешивая её в одной из пустых бутылок из-под воды. Этот запах будет неотразим для голодных, неумолимо заманивая их в нашу ловушку.

По крайней мере, мы на это надеемся.

Снаружи ночь становится всё темнее, облака почти полностью заслонили луну и звёзды, оставляя лишь свет наших фонариков, рассеивая окружающую тьму. Температура продолжает падать, и наше дыхание превращается в густые клубы пара, застывающие в неподвижном воздухе. Идеальные условия для того, чтобы огонь быстро охватил сухие брёвна хижины.

— Помни план, — говорю я, готовясь разойтись. — Кровавый след — широкой дугой, прямо к хижине. Оказавшись внутри, они, скорее всего, пойдут к Лейни. Это даст нам время обойти их с тыла, поджечь фитиль, забаррикадировать их, а затем ты бросишь бомбу в мансарду. Потом мы спускаемся вниз, стараясь как можно дальше уйти от этого места.

Обри кивает, в последний раз проверяя свой пистолет.

— Если что-то пойдёт не так…

— Всё пройдёт как надо, — уверяю я её, хотя мы оба знаем, что это ложь. В этом плане может пойти не так всё, что угодно, и множеством разных способов. Но это наш единственный шанс положить всему конец, уничтожить как можно больше этих голодных тварей, прежде чем они успеют распространить свою заразу дальше.

И всё же я притягиваю её к себе и целую глубоко и страстно.

— Не умирай, городская штучка, — шепчу я ей в губы.

— И ты береги себя, ковбой.

Мы расходимся, Обри движется на запад, а я — с восточной стороны. Кровь мы льём экономно — капли разлетаются с наших пальцев прямо на снег, создавая ароматный след, перед которым невозможно устоять.

Когда следы проложены, мы занимаем позиции по обе стороны хижины и ждём в полной темноте прибытия нашей добычи. Минуты тянутся словно часы, холод пробирает меня до костей сквозь промокшую одежду, несмотря на все усилия, затраченные на подготовку. И когда я уже начинаю думать, что наш план провалился, в тишине ночи раздаётся звук — хруст сломанной ветки, скорее намеренный, чем случайный.

Они нашли след.

Из-за огромной сосны я вижу движение в лесу — бледные фигуры, двигающиеся с той неестественной грацией, которая отличает голодных от людей. Они идут по кровавому следу, опустив головы, ноздри раздуваются, словно они выслеживают добычу по запаху.

Первый из них появляется на небольшой поляне вокруг хижины — фигура, которую я узнаю с вспышкой горя и ужаса. Элай, его трансформация почти завершена, лишь малейшие признаки человечности остались в его движениях. За ним идут другие — Хэнк, Рэд, незнакомые лица, но все они несут на себе те же признаки превращения: восковая бледность, слишком плавные движения, маниакальный голод в глазах.

Эти чёртовы глаза…

Они нерешительно останавливаются на краю поляны, словно чувствуя ловушку. Но тут вперёд выходит фигура, которую я узнаю сразу — Адам, теперь полностью преобразившийся и явно командир. Он жестом указывает на хижину и остальные немедленно реагируют, направляясь к ней с единственной целью.

Затаив дыхание, я смотрю, как они один за другим входят внутрь. Десять, пятнадцать — больше, чем я ожидал. Их бледные силуэты исчезают в темном чреве хижины. Адам сначала стоит в стороне, наблюдая, как его стая входит внутрь. В его позе видна расчетливая уверенность, отличающая его от остальных. Он ждет, наблюдает, посылает подчиненных вперед, а потом следует сам.

Умный лидер. Опасный.

Краем глаза замечаю движение — Обри обходит хижину, держась в тени, двигаясь с впечатляющей скрытностью, несмотря на усталость. Она приседает там, наблюдая за мной.

Мы ждем, пока последний из голодных не войдет в хижину. Это наш момент — лучший шанс, чтобы поджечь ловушку с максимальным эффектом.

«Сейчас», — думаю я, и машу Обри. Я бегу к двери, задвигаю планки и закрепляю их. Этот звук привлекает рычание и шаги изнутри, и у меня едва хватает времени, чтобы поджечь пропитанную топливом ткань. Яркая вспышка на мгновение освещает крыльцо, прежде чем я ныряю обратно в темноту.

Огонь мчится по фитилю, как яркий змей ползет к хижине с голодным намерением. Взрыв оказывается сильнее, чем я ожидал, — от воспламеняющегося топлива чуть не срывает дверь с петель. Пламя охватывает вход за считанные секунды, быстро распространяясь по пропитанной керосином древесине, голодные языки пламени взбираются по стенам и тянутся к крыше.

В то же время я слышу, как разбивается стекло, и еще один взрыв с другой стороны хижины — Обри бросает свою бомбу с горючей смесью внутрь мансарды.

Голодные реагируют с мгновенной паникой — нечеловеческие крики наполняют ночь, когда они обнаруживают, что оказались в ловушке в этом аду. Некоторые пытаются сбежать через горящую дверь, но их отбрасывает назад интенсивность пламени. Другие карабкаются к окнам, царапая доски, которые мы закрепили, чтобы не замерзнуть. Несколько пытаются пролезть через те, которые они уже сломали, пытаясь добраться до нас, но их так много, что они толпятся, корчатся, застревают, а пламя охватывает их сзади.

— Это работает, — выдыхает Обри рядом со мной, ее лицо освещено разгорающимся пламенем. В ее выражении нет триумфа, только мрачное удовлетворение, когда огонь поглощает хижину — и тело ее сестры вместе с существами, которые ее изменили. Элай, Рэд, Хэнк, может быть, и Коул тоже.

Крыша загорается, и вся постройка превращается в маяк в ночи, отбрасывая дикие тени на заснеженную поляну. Крики изнутри становятся все более безумными, а затем начинают стихать, когда голодные поддаются единственному,